Сергей Малахов. Сергей, через эр.
– Рад познакомиться, – говорит, – Сергей, через эр. А меня – Арчет. Тоже через эр.
– Да я уж вчера запомнил.
Арчет опять улыбнулся.
– Ловко, – говорит, – ты меня вчера кинул.
– Как получилось.
– А вот Олеф, – и на здоровяка кивает, – говорит, что все из-за того, что ты его врасплох застал.
– Очень даже интересно, – говорю. – Он меня, значит, за плечо берет и думает, что я так и буду чуркой стоять. А если в бою ему в брюхе дыру просверлят, тоже будет жаловаться – не предупредили? Дурак он, раз такую чушь мелет, причем больший, чем я о нем до сих пор думал.
Тут этот Олеф набычился весь, грозный вид напустил.
– А ты у нас, – говорит, – великий Мастер, видно. Со спины бить.
Нет, точно, олух полнейший.
– Именно так, – говорю. – Со спины, без предупреждения и чтоб больше не встал. А грудью напролом переть – толку мало. Если, конечно, пули ото лба не отскакивают.
Тут все заржали, а Олеф весь в багровый перекрасился.
– Говорить у нас тут мастеров много. Жаль, в деле мы тебя вчера мало видели. Ты все больше за Карину спину прятался.
Нарывается открытым текстом.
Я на Кару покосился – стоит, небом любуется, носком сапога землю ковыряет, вроде не касается ее все это. А сама уши навострила.
– Ладно, – говорю. – Хоть и не люблю я с детьми дело иметь, да, видно, уж судьба мне сегодня такая выпала – дураков уму-разуму учить. Как тут у вас – ринг огораживают или как?
– У нас просто. – Арчет прямо аж до ушей расплылся – знает, чем дело кончится. – Кто первый пощады запросит – тот и проиграл.
Ну, посмотрим.
Я ремень снял, Арчету отдал. Олеф этот до пояса разоблачился – покрасоваться, видно, решил. Глянул я на него – ну, думаю, ни черта ж себе он бугры наел. К гаубице б его, заряжающим. Там как за день покидаешь снаряды по полста кило да заряды к ним не легче… А он тут ваньку валяет.
Вышел он. Ка-ак размахнулся – только воздух свистнул да волосы у меня дыбом стали. А я и не делал ничего, просто в сторонку отошел, за руку его взял и самую малость подтолкнул. Он и растянулся. Вскочил красный, грязь по роже размазывает – и снова на меня. Ну, я опять в сторону отошел и подножку ему поставил – он опять носом траншею прокопал.
А дружки его вокруг хохочут – за бока держатся.
Тут он и в самом деле разозлился. Кидаться больше не стал, лапы растопырил и двинулся. Я его за запястье перехватил, крутанул через бедро – ох и тяжелый же, зараза, – и руку заломил. Он взвыл, дернулся – а фиг тебе, я этот захват отработал – не вырвешься.
– Сдаешься?
Сопит. Я нажим усилил – ни звука. Ладно, хоть так. Пощады не просит – это тоже кой-чего стоит.
– Ладно, – говорю, – живи. Ума наберешься – тогда еще раз придешь. А пока гуляй.
Он вскочил, дико на меня глянул – и припустил так, что только пятки засверкали. Даже одежку свою у приятелей не забрал. А те ему в спину гогочут.
Я за ремнем потянулся, гляжу – а Арчет тоже кольчугу скидывает.
– Малолеток дурных в морду тыкать, – усмехается, – много ума, как ты сам говоришь, не надо. А если всерьез?
Ох, думаю, достали вы меня со своими проверками. А что делать? Я когда в разведроту попал, тоже ведь не сразу своим стал, тоже присматривались – брать на дело, не брать. Дело, оно и есть главная и окончательная проверка. А это все – курам семечки.
Стал он напротив меня, поклонился зачем-то, и двинулись по кругу. Он вправо, я влево. Гляжу я на него, и чем дольше гляжу, тем больше он мне не нравится. Походка у него мягкая, кошачья, и руками он как-то так медленно машет – первый раз такую манеру вижу. К такому просто не подступишься – живо почки отобьет.
Я вообще по всем этим мордобойным делам невеликий спец. Самбо неплохо освоил и бокс маленько. У нас в разведроте парень один есть – мастер по боксу. Правда, мы его больше как массажиста эксплуатировали. Он даже обижаться начал – что вы меня так редко на задания берете, бережете, что ли? Ну а что, автоматчиков по батальонам сколько хочешь нахватать можно, а хороший массажист, он, может, на всю армию один.
Помню еще весной, когда мы во втором эшелоне стояли, к нам один парень из «Смерша» приезжал. Тоже приемы всякие демонстрировал, стрельбу с двух рук, маятник качал. Со стороны посмотреть – оно, конечно, здорово, да вот только немец в подавляющем своем большинстве косоглазием не страдает и с пистолетом ходит редко, а все больше норовит веером от пуза. Так что посмотрел я на все эти штуки, а сам решил – если у меня автомат будет, я тебя, голубчика, ближе трех метров живым не подпущу. А вообще-то у них своя специфика, а у нас своя. Мы тихо пришли, тихо и ушли. И выстрел в нашей работе – брак.
Ладно, думаю, лирика лирикой, а делать что-то с этим Арчетом надо. А то мы так до вечера по кругу ходить будем.
Решил все-таки бокс на нем испробовать. На самбо он уже насмотрелся, пока я Олефа по двору возил, и теперь будет ждать от меня чего-то в этом роде. А внезапность, как говорит наш капитан, всегда ошеломляет.
Принял я стойку, потанцевал немного, смотрю – ага, остановился, озадаченно так смотрит. А я слева обманный выпад провел, а потом подскочил и выдал серию по корпусу. У него на миг дыханье перехватило, а я подсечку, а сам сверху – и в горло его ткнул, легонько, понятно, просто показать – убит, мол. Вскочил и руку ему протягиваю.
Арчет за руку уцепился, встал, ухмыляется во весь рот и горло потирает.
– Ловко ты меня свалил, – говорит. – Хорошо работаешь. Как эта штука называется?
– Бокс, – говорю, – если что, могу показать. Но только взамен на твою.
– Договорились.
Я к остальным повернулся.
– Ну что, – спрашиваю, – еще желающие есть?
– Есть!
Обернулся – точно, Кара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20