— спросил посол, все еще улыбаясь.
Роджерс сделал большой глоток виски.
— Если признаться, то этот заговор нам очень нужен. Правительство Гвиании, кажется, начинает все серьезнее относиться к… — он скривил губы — …независимости. Кое-кто здесь стал забывать, что без нас в стране начнется хаос.
— Эдун Огуде в своем «Ляйте» из номера в номер твердит, что нашу политику можно охарактеризовать так: «Уйти из Африки, чтобы остаться в ней». Если мы научились разбираться в африканцах, то и они раскусили нас, — меланхолично заметил Прайс. — Эти парни — способные ученики.
Посол возразил.
— Лично я предпочел бы вернуться к разговору о «Симбе». Заговор выгоден нам во всех отношениях. Пусть молодежь немного припугнет кое-кого из стариков. А когда мы придем на выручку, местные министры поймут, что нельзя плевать в колодец, без которого нельзя обойтись!
— «Стариков» — вроде покойного Симбы. Но их не так уж много и осталось, — с горечью заметил Прайс.
Роджерс обернулся к нему с нарочитым сочувствием.
— И все-таки вы, дорогой коллега, идеалист. Что ж, это в общем-то неплохо. Именно идеалистам Англия обязана своим величием.
— Прежним величием…
Прайс с трудом поднялся из кресла.
— Позвольте мне откланяться, джентльмены. Мне что-то действительно нехорошо в последние дни.
Он слегка поклонился и пошел к двери, твердо ступая негнущимися ногами.
3
В тот же вечер бригадир Ологун, заместитель командующего армией, устраивал прием. Особого повода для этого не было. Просто каждый житель Луиса, занимающий «положение», был обязан раза два-три в год устраивать прием у, себя в доме — этого требовали приличия.
Но сегодня бригадир готовил прием с особым удовольствием. Несколько дней назад на секретном совещании у премьер-министра было решено, что после выполнения плана «Понедельник» он получит генеральское звание и станет во главе армии Гвиании.
Нынешний командующий, генерал Дунгас, должен был уйти в отставку «по состоянию здоровья». Так намечено было объявить в газетах. А затем… Да, бригадир Ологун должен был навести наконец-то порядок в стране. И он был полон решимости это сделать.
Прием удался. Офицеры приехали к бригадиру даже с Севера. Само собой были здесь и офицеры с Юга.
Пожимая им руки, Ологун мысленно отмечал их фамилии в секретном списке: этого под арест, того в отставку, третьего на учебу за границу. Одни должны быть повышены, другие — переброшены из столицы в провинцию. Но это все предстояло объявить лишь в понедельник, а сегодня была только пятница…
Пестрая толпа крутилась в саду виллы бригадира. Он мысленно отметил в ней несколько парней из контрразведки — в обязательной национальной одежде. Они со скучающим видом бродили между гостей и прислушивались. Один знакомый офицер из специального отдела изображал «свободного фотографа», представителя довольно распространенной в Луисе профессии. Таких фотографов на приемы никто не звал, но они приходили. Гости на всех приемах были одни и те же, и фотографы знали их адреса. Фотографии доставлялись на дом — и редко кто отказывался заплатить за них несколько монет.
Офицер из разведки наводил фотокамеру на майоров Дад-жуму и Нначи — командиров первой и второй бригад. Оба значились в списке — «в отставку», для начала. Но если данные об организации «Симба» подтвердятся… Ологун посмотрел на ничего не подозревающих майоров с некоторым сожалением.
Сейчас они мирно беседовали вдвоем, чему-то смеялись.
Расходитья стали в полночь.
Последними уходили Даджума и Нначи. Бригадир любезно провожал их через сад. Слуги погасили свет. В небе тускло мерцал месяц.
Неожиданно Нначи взял бригадира под руку.
— Мистер Ологун, мы бы хотели поговорить с вами… Сказано это было таким тоном, что бригадир вздрогнул и невольно попытался вырваться.
— Спокойно!
Это было сказано уже Даджумой. Он держал свою руку в правом кармане брюк.
— Если будете шуметь, мы вас застрелим.
— Да как вы смеете! Бригадир отступил.
— Вы забываете, с кем говорите! Я — заместитель командующего!
— Вот об этом мы с вами и хотели поговорить! Майор Нначи шагнул к бригадиру.
— Что вам известно о плане «Понедельник»?
«Предательство! — мелькнула мысль у бригадира. — Они узнали о предполагаемой операции…» И другая: «Надо предупредить контрразведку…»
— Итак, что вам известно о плане «Понедельник»? — твердо повторил Нначи.
— Я не понимаю…
Ологун лихорадочно думал, как выиграть время.
— О плане «Понедельник», разработанном англичанами и утвержденном на заседании у премьер-министра. Между прочим, вы ведь там тоже присутствовали.
Голос Нначи был спокоен и тверд.
Ологун внезапно нагнулся и изо всех сил ударил майора кулаком в живот. Майор повалился на Даджуму.
Ологун отпрыгнул назад и в сторону, повернулся и, петляя между кустов, кинулся к забору.
«Только бы перескочить через забор… Только бы добежать… А там — буш, кусты, трава…» — лихорадочно думал он.
— Стой! — донесся сзади голос Даджумы. — Стреляю! «Тра-ах, тра-ах.,.» — сухо треснули револьверные выстрелы.
Пули пропели над головой. «Тра-ах, трах…» Мимо.
До забора оставалось уже несколько шагов! Вот он! Бригадир ловко подтянулся, сел на забор… И в этот момент что-то сильно ударило в спину. Он уже не слышал выстрела, падая лицом вниз по ту сторону забора… Последнее, что он увидел, было небо, серебряное от света луны.
— Ушел, дьявол! — выругался Даджума. — Придется начинать немедленно. Можешь идти?
Нначи все еще корчился, держась за живот:
— Сейчас, одну минутку…
Он закусил губу и выпрямился.
— Пошли…
А через полчаса маленький военный самолет уже уносил майора Нначи на Север — во вверенную ему первую бригаду армии Гвиании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73