— Разумно сверять жизнь с плодом фантазии?
— Разве отец, которому не нужна дочь, более реален?
— А как же Гвидо? Уж его-то миражом не назовешь!
— Легенду из Гвидо сделали вы, а не я, — раздраженно ответила Вана.
— Ты замечала, что вопросы требуют большего мужества, чем ответы? Кто же из вас спрашивал?
— Вы хотели, чтобы я стала для него чем-то вроде сирены, но ошиблись. Мы с ним — сиамские близнецы. Правда, я переросла его.
— Ты не боишься, что, подходя с такими мерками к людям, можешь остаться одна.
— Чтобы не быть одинокой среди себе подобных, мне нужен ваш препарат.
— Скажи правду! Ты хочешь спасти Джулию?
— Я не нянька Джулии, — ответила Вана. — Ее судьба меня совершенно не беспокоит. Пусть другие заботятся о ней. Говорю вам, я хочу испробовать препарат на себе. На себе и для себя. Хочу проверить его правду, справедливость, доброту и красоту, почувствовать их хоть на один день. Только один день справедливости! Вы представляете, каким он может быть, день справедливости? Я хочу почувствовать изменения в себе, узнать и прожить этот день. Целых двадцать четыре часа для меня все будут равны, я не стану делать различий между людьми. Целый изумительно долгий день я не стану думать о том, чтобы обидеть кого-то, или о том, что один человек чем-то хуже другого. День без неравенства, предпочтения и привилегий! Стоит рискнуть, чтобы так подшутить над вечностью! Этот день исправит несправедливость природы, которая отделила красивого от уродливого, сильного от слабого, несчастного от счастливого.
Если бы вы знали, Незрин, как я ненавижу несправедливость! Просто готова плакать от ненависти — я, которая никогда не становилась жертвой. Именно из-за несправедливости, от которой страдают другие, я решила измениться, стать честной и справедливой.
Вот почему вы должны отдать мне Единорога. Только он может действительно изменить меня. Вот то, что я искала, к чему стремилась, сама того не сознавая. Теперь я нашла его, и никто в мире не может воспрепятствовать этому.
Никто не может запретить мне стать такой, как я хочу. Я никому больше не причиню боли, пусть даже случайно. Этот Единорог для меня, но через меня он будет действовать на других. Я здесь, чтобы разделить с ним его искусственную природу. Я одалживаю ему свое тело, чтобы он мог сотворить новое существо. И говорю вам, Незрин, вы не имеете права отказать мне.
— Он смертельно опасен. Неужели ты хочешь умереть?
— Не собираюсь. Ни сегодня, ни в ближайшем будущем, — насмешливо ответила Вана. — Впереди у меня много лет жизни. Больше, чем у вас. Не беспокойтесь об этом, Незрин. Единорог и я созданы друг для друга, мы не повредим друг другу. Как бы там ни было, — весело продолжала она, — женщину не так легко убить. Она — не крыса. Крысы совокупляются, чтобы размножаться. А если для них размножение столь важно, то после этого можно спокойно умирать. Я занимаюсь любовью, чтобы познать ее, научиться любить. Пока я знаю, как любить, — я бессмертна.
Незрин все больше мрачнел. Несколько раз он печально качал головой, вздыхал.
— Ванесса, — сказал он, выслушав девушку. — Сам создатель не уверен в действии препарата. Как ты берешься предсказывать результаты, не имея понятия об этой отрасли науки?
— Кто вам сказал, что я не имею понятия о ней?
— Значит, тебе понадобилось несколько недель, чтобы стать биологом?
— Гвидо рассказал мне, что люди рождаются со способностью к бесконечному познанию. А я всегда знала, что мы рождаемся еще и для любви. Мы не используем свои возможности, и наше сердце черствеет так же, как мозг, который отказывается мечтать, понимать и думать как следует. Может быть, мое стремление к любви есть просто память. Порой мне кажется, что я вспоминаю, как любила весь мир в свой первый день на земле.
На мгновение Незрин утратил контроль над чувствами и вступил в спор.
— Любить всех? — пробормотал он. — Разве высокоразвитый интеллект создан не для того, чтобы постоянно делать выбор?
— Чтобы делать выбор, нужно научиться ненавидеть. Стоит ли тратить земную жизнь, плохо думая о том, что вокруг? Я не настолько глупа.
— Но ты именно это и делаешь, ненавидя несправедливость.
— Я не путаю внешность людей с их предназначением. Самый уродливый человек имеет столько же желания и готовности любить, сколько обладатель неземной красоты.
Вана шаловливо тряхнула головой:
— Знаете ли вы, что кричал Кеплер живым звездам и мертвым планетам, открыв, что законы земной механики объясняют движение небесных тел и не подозревая, что тем самым отпевает божественное начало?
— Честно говоря, не знаю, — смутился Незрин, в свое время особо не стремившийся к свету знаний.
— А вот что: «Я существую и я безмерно счастлив! Я лечу в пространстве! Я узнал то, что скрывали облака. Я вижу, и я понимаю. Я раскрыл золотой секрет египтян! Я знаю! Я пьян от любви, потому что я знаю его! Я хочу отдаться этому священному опьянению!» Вот так! — закончила Вана. — И я себя чувствую, как он тогда, хотя мне и не удалось раскрыть вам бесценный секрет, и опьянение, к которому готовлюсь я, не имеет отношения к научным открытиям.
Незрин сидел, углубившись в свои мысли, точно стараясь отогнать видение чуждого ему мира. Словно ему больно было ощущать пробуждение надежд, от которых он давно отказался во имя совсем других утопий, пытаясь обмануть смерть.
Он очнулся от задумчивости и еще раз постарался отговорить девушку:
— Почему ты, а не Джулия? — сухо спросил он. — Потому что ей вы ничего не должны.
— Если она примет ЕА-12, то я смогу лично наблюдать его воздействие. Другими словами, он не хотел быть свидетелем метаморфоз в Ване?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63