ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Какая «мания самоубийства» у человека, так страстно отрицавшего подобный уход в стихотворении «Сергею Есенину», так страстно, нетерпеливо устремленного в будущее! У человека, который увлекался Эйнштейном, носился с идеей бессмертия!
Но выстрел в Лубянском проезде прозвучал, левая рука не дрогнула, целясь в сердце из револьвера, человек подвел к финалу «смертельной любви поединок», расстался с этим миром, свое земное не дожив, на земле свое не долюбив... Никто и никогда не узнает, каким был последний, роковой мотив этого поступка. Это он сказал про Есенина: «Не откроют нам причин потери ни петля, ни ножик перочинный». Финал тот же...
Ничего не меняет и то, что он заранее, в письме «Всем», осудил себя: «...это не способ (другим не советую)...» Считал, что загнан в тупик: «... у меня выходов нет». Сказал «всем»: «...любовная лодка разбилась о быт». И вместо прежнего: «С тобой мы в расчете...», обращенного к одной, поставил: «Я с жизнью в расчете...» Эта, из предсмертного письма, «любовная лодка» предложена нам уже как метафора не в конкретном, а в более общем значении, как метафора «любвей» Маяковского, так несчастливо для него складывавшихся.
Писать об этом горько, но из женщин, навстречу которым распахивалось сердце поэта, ни одна не рискнула безоглядно кинуться «на перекресток» его «больших и неуклюжих рук», ни одна не оказалась равной в любви, в страсти. Винить тут некого. Ведь это он сказал: «...Любовь не установишь никакими «должен», никакими «нельзя» - только свободным соревнованием со всем миром».
«Близкие люди не понимали его душевного состояния» (Асеев).
Но действительно ли у него не было выходов?
Впрочем, всегда и всем после кажется, что выходы были. Ведь в силе характера Маяковского сомнений нет, хотя это человек - «сплошное сердце»...
Так мог ли быть причиной самоубийства разрыв отношений с Татьяной Яковлевой?
Единственной причиной - нет.
Могла ли быть причиной принявшая резкие формы критическая кампания против Маяковского?
Мог ли быть причиной бойкот выставки со стороны писателей, в том числе и из ближайшего окружения поэта?
Могло ли быть причиной ложное положение в РАПП, куда его формально приняли, но по-прежнему считали чужим, попутчиком?
Мог ли быть причиной провал «Бани» в театре?
Наконец, мог ли быть причиной не находивший завершения роман с Вероникой Полонской, роман, от которого веет горечью и исступлением?
На каждый из этих вопросов, в том числе и насчет болезни, нервного истощения, можно ответить так же, как и на первый из них: единственной причиной - нет.
«Любовная лодка» уже разбивалась. Помните: «Вот и любви пришел каюк...»?
Через месяц после выстрела в Лубянском Каменский, постоянно встречавшийся с Маяковским последнюю зиму, писал матери Т. Яковлевой: «...Таня несомненно явилась одним из слагаемых общей суммы назревавшей трагедии».
«Одним из слагаемых». Сумма их создавала ощущение безвыходности. Выстрел в сердце в кризисном состоянии духа мог показаться «выходом», возможностью «расчета» с жизнью, возможностью встать над ненавистным бытом, «над бандой поэтических рвачей и выжиг»! - над всем, что отравляло жизнь...
Но... Человек, добровольно уходящий из жизни, уносит с собой тайну ухода. Никакие объяснения (в том числе и его собственные) не проникают в подлинную глубокую суть поступка. Они лишь приоткрывают завесу над входом в тайну - сама же тайна остается печальным финалом единичной жизни.
Случись невероятное - откройся нам тайна - и открытие это не принесет утешения. Так почему же мы так настойчиво бьемся над разгадкой тайны добровольной смерти, почему мы столь скрупулезно ищем причины ухода?
Да потому, что сердце наше не мирится с ним, потому что не допускает никакой внутренней логики в последнем роковом шаге поэта и заставляет нас искать, хотя бы для себя, более или менее убедительные его оправдания или, если не оправдания, то смягчающие «вину» обстоятельства. Мы находим их... и понимаем, что тайна остается тайной.
Только для рапповцев смерть Маяковского не была тайной. Авербах увидел причину ее в том, что Маяковский не нашел в себе силы выкорчевывать корни «капитализма во всем его личном существе». «Правда» 15 апреля 1930 года писала: «Умер большой революционный поэт, умер мастер писательского цеха, неутомимый каменщик социалистической стройки». А в день похорон Маяковского, 17 апреля, комфракция секретариата РАПП принимает решение: «Поставить т. Зонину на вид, за то, что его статья (напечатанная тоже в «Правде». - А. М.), пытающаяся противопоставить Маяковского основной группе писателей-коммунистов и объявить творческий метод Маяковского образцовым для пролетарской революции, является политически ошибочной».
Это был не последний жест РАПП вослед уже покойному поэту...
Он и мертвый, в гробу, лишал кого-то покоя, хотя уже не мог встать «гремящим скандалистом», чтобы защитить себя, чтобы обрушить на противников разящее слово.
«Сейчас прозвучали б слова чудотворца...» Нет, не прозвучали. И его - не «разбудят». Он лежит в своей комнате, уже в Гендриковом. В переулке - толпа. Все комнаты полны людей. Тихо, в горестном молчании проходит Александра Алексеевна. За нею словно окаменевшее скульптурное лицо Людмилы Владимировны. Кто-то плачет. Ольга Владимировна как-то механически повторяет строчки из «Облака»: «Мама, скажите сестрам Люде и Оле, ему уже некуда деться».
Вносят гроб. Сейчас его отвезут в клуб писателей...
150 000 человек прошло мимо гроба Маяковского. У гроба сменялся караул красноармейцев, писателей, художников, журналистов, актеров, вузовцев.
«Улица Воровского оцеплена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208
Но выстрел в Лубянском проезде прозвучал, левая рука не дрогнула, целясь в сердце из револьвера, человек подвел к финалу «смертельной любви поединок», расстался с этим миром, свое земное не дожив, на земле свое не долюбив... Никто и никогда не узнает, каким был последний, роковой мотив этого поступка. Это он сказал про Есенина: «Не откроют нам причин потери ни петля, ни ножик перочинный». Финал тот же...
Ничего не меняет и то, что он заранее, в письме «Всем», осудил себя: «...это не способ (другим не советую)...» Считал, что загнан в тупик: «... у меня выходов нет». Сказал «всем»: «...любовная лодка разбилась о быт». И вместо прежнего: «С тобой мы в расчете...», обращенного к одной, поставил: «Я с жизнью в расчете...» Эта, из предсмертного письма, «любовная лодка» предложена нам уже как метафора не в конкретном, а в более общем значении, как метафора «любвей» Маяковского, так несчастливо для него складывавшихся.
Писать об этом горько, но из женщин, навстречу которым распахивалось сердце поэта, ни одна не рискнула безоглядно кинуться «на перекресток» его «больших и неуклюжих рук», ни одна не оказалась равной в любви, в страсти. Винить тут некого. Ведь это он сказал: «...Любовь не установишь никакими «должен», никакими «нельзя» - только свободным соревнованием со всем миром».
«Близкие люди не понимали его душевного состояния» (Асеев).
Но действительно ли у него не было выходов?
Впрочем, всегда и всем после кажется, что выходы были. Ведь в силе характера Маяковского сомнений нет, хотя это человек - «сплошное сердце»...
Так мог ли быть причиной самоубийства разрыв отношений с Татьяной Яковлевой?
Единственной причиной - нет.
Могла ли быть причиной принявшая резкие формы критическая кампания против Маяковского?
Мог ли быть причиной бойкот выставки со стороны писателей, в том числе и из ближайшего окружения поэта?
Могло ли быть причиной ложное положение в РАПП, куда его формально приняли, но по-прежнему считали чужим, попутчиком?
Мог ли быть причиной провал «Бани» в театре?
Наконец, мог ли быть причиной не находивший завершения роман с Вероникой Полонской, роман, от которого веет горечью и исступлением?
На каждый из этих вопросов, в том числе и насчет болезни, нервного истощения, можно ответить так же, как и на первый из них: единственной причиной - нет.
«Любовная лодка» уже разбивалась. Помните: «Вот и любви пришел каюк...»?
Через месяц после выстрела в Лубянском Каменский, постоянно встречавшийся с Маяковским последнюю зиму, писал матери Т. Яковлевой: «...Таня несомненно явилась одним из слагаемых общей суммы назревавшей трагедии».
«Одним из слагаемых». Сумма их создавала ощущение безвыходности. Выстрел в сердце в кризисном состоянии духа мог показаться «выходом», возможностью «расчета» с жизнью, возможностью встать над ненавистным бытом, «над бандой поэтических рвачей и выжиг»! - над всем, что отравляло жизнь...
Но... Человек, добровольно уходящий из жизни, уносит с собой тайну ухода. Никакие объяснения (в том числе и его собственные) не проникают в подлинную глубокую суть поступка. Они лишь приоткрывают завесу над входом в тайну - сама же тайна остается печальным финалом единичной жизни.
Случись невероятное - откройся нам тайна - и открытие это не принесет утешения. Так почему же мы так настойчиво бьемся над разгадкой тайны добровольной смерти, почему мы столь скрупулезно ищем причины ухода?
Да потому, что сердце наше не мирится с ним, потому что не допускает никакой внутренней логики в последнем роковом шаге поэта и заставляет нас искать, хотя бы для себя, более или менее убедительные его оправдания или, если не оправдания, то смягчающие «вину» обстоятельства. Мы находим их... и понимаем, что тайна остается тайной.
Только для рапповцев смерть Маяковского не была тайной. Авербах увидел причину ее в том, что Маяковский не нашел в себе силы выкорчевывать корни «капитализма во всем его личном существе». «Правда» 15 апреля 1930 года писала: «Умер большой революционный поэт, умер мастер писательского цеха, неутомимый каменщик социалистической стройки». А в день похорон Маяковского, 17 апреля, комфракция секретариата РАПП принимает решение: «Поставить т. Зонину на вид, за то, что его статья (напечатанная тоже в «Правде». - А. М.), пытающаяся противопоставить Маяковского основной группе писателей-коммунистов и объявить творческий метод Маяковского образцовым для пролетарской революции, является политически ошибочной».
Это был не последний жест РАПП вослед уже покойному поэту...
Он и мертвый, в гробу, лишал кого-то покоя, хотя уже не мог встать «гремящим скандалистом», чтобы защитить себя, чтобы обрушить на противников разящее слово.
«Сейчас прозвучали б слова чудотворца...» Нет, не прозвучали. И его - не «разбудят». Он лежит в своей комнате, уже в Гендриковом. В переулке - толпа. Все комнаты полны людей. Тихо, в горестном молчании проходит Александра Алексеевна. За нею словно окаменевшее скульптурное лицо Людмилы Владимировны. Кто-то плачет. Ольга Владимировна как-то механически повторяет строчки из «Облака»: «Мама, скажите сестрам Люде и Оле, ему уже некуда деться».
Вносят гроб. Сейчас его отвезут в клуб писателей...
150 000 человек прошло мимо гроба Маяковского. У гроба сменялся караул красноармейцев, писателей, художников, журналистов, актеров, вузовцев.
«Улица Воровского оцеплена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208