Много есть интересных предложений. У каждой партии — а их более сорока — своя программа на этот счет.
— У нас в Москве банд шесть — порядка нет. А у вас сорок! — партий. Бардак будет. Должна быть двухпартийная система… две банды, и все.
— В театре вы последний раз когда были?
— Вчера.
— Правда?!
— Падлой буду.
— Что удалось посмотреть?
— Кабинет директора.
— Скажите, Василий Сергеевич, вас как русского человека не волнует низкая рождаемость в России?
— Я, что могу, делаю.
— Я не вас имею в виду, общую ситуацию.
— Народ запуган. Уже не знают, от чего предохраняться.
— А молодежь к вам тянется?
— Ну. К самому горлу. Я уже боюсь выходить на улицу после трех ночи.
— Как я вас понимаю! Кругом насилие.
— Да изнасилуют — ладно. Гранату могут в портки засунуть.
— Да, время ужасно сложное. Я бы так сказала: человек отстает от человечества, нравственность — от технического прогресса. Человек практически не изменился, а на вооружении у него вычислительная техника, компьютеры. Кстати, вы пользуетесь калькулятором?
— Не, я в уме.
— Но возможности человеческого мозга ограниченны!
— Не скажи, до ста спокойно считаю.
— Через вас проходят миллионы! Как же вы их считаете?
— Ты чего?.. Так и считаю: один миллион, два, три.
— Василий Сергеевич, к сожалению, время поджимает нас, переходим на блиц — короткие вопросы, короткие ответы. Верите ли вы, что когда-нибудь мы выйдем на мировой уровень?
— Мы-то вышли.
— В чем смысл жизни?
— Дальше пошли.
— Ваша любимая книга?
— Дальше пошли.
— Понимаете ли вы классическую музыку?
— Чего ее понимать? Мендельсон — значит, свадьба, Бетховен — концы кто-то отдал, «Лебединое озеро» — переворот в России.
— Боитесь ли попасть в ад?
— В гробу я его видал.
— В баню один ходите?
— Нет. С мылом.
— Страшный случай.
— О! Лезли к директору ювелирного, попали к начальнику ОБХСС.
— Смешной случай.
— У начальника ОБХСС взяли больше, чем было у директора ювелирного.
— И в заключение несколько слов телезрителям от себя… привет, пожелание, полезный совет.
— Полезный совет дам. Если кто узнал меня, не надо звонить по 02, хуже будет. А мне ничего не сделают — время такое.
Ахир а та бу мадо
«Ахир а та бу мадо. У кило тля мелек шахир». Непонятно.
Мы тоже в воскресенье — теща приехала с тестем — сидим после обеда, ну, как все у нас, жизнь клянем: нищету эту, преступность, воровство, правительство… в общем, кругом одна проституция.
Я говорю своим:
— Оттого и бардак, что или шепчемся по углам, или показухой занимаемся, а надо кричать правду во все горло, тогда толк будет.
И звонок вдруг. Я открываю дверь — на пороге негр… в костюме и за ним человек шесть, один с кинокамерой.
Негр говорит:
— Ахир а та бу мадо! У кило тля мелек шахир.
Я говорю:
— Ну, шахир. А в чем дело?
Переводчик вылез:
— Это — король Мутакии Мутак Второй. Говорит: «Солнце вашему дому, удача к удаче, миллион к миллиону».
Я говорю:
— Ему тоже… солнца побольше… бананов. В чем дело-то?
Переводчик:
— Король решил посетить простую русскую семью, но не подготовленную к приему, а чтобы врасплох застать.
И передает подарок от Мутака, шкатулку какую-то.
Ну, я не из-за корысти, конечно, из гостеприимства говорю:
— Тогда проходите, всегда рады.
Телохранители сразу шнырь во все углы, во все щели. Мои ошалели, конечно, раскланиваются.
Ну, сели. Сидим. Озирается он, король-то. Потом говорит:
— Бедновато живете.
Ну, о чем мы до него говорили. Самое время мне заявление сделать, но так обидно стало за страну! Довели до позора!
Говорю:
— Почему — бедновато? Нормально для одного.
— Ка-ак?! А эти люди кто?
Я говорю:
— Это вот, — про тещу, — служанка. Это — шофер мой, — про тестя.
Жена обиделась за родителей, надулась. Немного только радуется за Родину.
— А это, — говорю про нее, — массажистка со своими детьми. Заглянула на минутку.
Король не ожидал, аж вскочил. И телохранители опять шнырь-шнырь по всем углам, по всем комнатам.
— О-о! А если, — спрашивает, — вы один, не боитесь ли оставлять квартиру? Нет ли у вас воровства?
Наши все засмеялись, головами мотают, дескать, Бог с вами, какое воровство.
Я говорю:
— Мы в России и двери-то никогда не закрываем. И днем и ночью нараспашку, заходи любой. У нас воровство не принято.
— О-о! — У короля глаза вылезли. — О-о! А у нас, — говорит, — в Африке воруют по-черному.
Мои все удивляются, тоже глаза выкатывают. Я выкатил, сколько мог, говорю:
— Как же можно так воровать?.. Что за традиции?!. У нас на улицу выйди, положи сто рублей и иди куда надо. Обратно пойдешь — они на месте лежат.
— О-о! — расстроился очень. — У нас, — говорит, — так воруют! Могут на ходу с человека брюки снять.
Я говорю:
— Извините, это — дикость какая-то. У нас, если и спадут с кого портки — никогда никто не возьмет. После праздника, бывает, — гулять-то у нас умеют — выйдешь на улицу — кругом одни портки.
— О-о! О-о! — Аж белый стал. — Но, — с надеждой так спрашивает, — но у государства-то воруют вовсю?
Я говорю:
— Чем взять у государства — лучше сразу повеситься. Уважать же не будут, руки не подадут… вообще убить могут.
— О-о-о! — Вскочил снова, забегал.
Телохранители сразу шнырь-шнырь по всем углам.
— О-о! — огорчился до последнего, засобирался. — Спасибо вам, — говорит. — Амеде ту саля.
Я говорю:
— Вам тоже амеде ту саля, что зашли, и за шкатулку амеде ту саля. И не огорчайтесь так насчет воровства. Что сравнивать-то, у нас страна высокой культуры… Со временем и у вас все наладится, будет с воровством не хуже, чем у нас.
И они уехали.
Пока мы впечатлениями делились, полчаса прошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40