Она была стройная и высокая, едва заметный макияж дополнял ее облик воскового манекена.
Меня сразу потрясла волнующая аналогия. В чем-то даже забавная. Она была как две капли воды похожа на Миа Уоллес, которую сыграла Ума Турман в «Криминальном чтиве». Холодная, непроницаемая, суперсексуальная.
На губах ее играла едва заметная улыбка.
– Кто вы? – произнес я наконец и тут же пожалел, что заговорил, настолько каждое слово отзывалось болью в голове.
Молодая женщина приложила палец к моим губам:
– Я подруга вашего отца.
Подруга моего отца? Значит, у отца были подруги? В Горде?
– Вставайте, я отвезу вас к себе, здесь оставаться опасно.
Опасно? У меня так все болело, что было не до возражений, и я позволил ей помочь мне подняться на ноги. Она повела меня к машине, черной «Ауди-А3», стоявшей посреди улицы. Я сел на пассажирское место, и она попросила у меня ключи, чтобы запереть дом отца.
Вернувшись с моей сумкой и ноутбуком, она бросила их на заднее сиденье и уселась за руль.
– Нельзя так оставлять дом, – пробормотал я.
– Не волнуйтесь, я все заперла. Мы вернемся сюда, как только я вас подлечу.
Прежде чем я успел задуматься, стоит ли доверять этой незнакомке, машина выехала из Горда, и через несколько минут мы оказались в маленьком домике, стоявшем у подножия холма. Вскоре я уже лежал в комнате, обставленной как кукольная спальня.
На канапе валялись два чемодана, на низеньком столике стоял поднос с чайными чашками, все убранство было несколько безвкусным, скопированным с плохих картин.
Молодая женщина вновь возникла рядом со мной и стала протирать мне лоб носовым платком, смоченным в спирте. Я сжимал зубы, чтобы не закричать от обжигающего прикосновения к ране. Затем она осторожно забинтовала мне голову. Я не протестовал, зачарованный ее взглядом. Небольшие позолоченные очки придавали какой-то особый блеск черным глазам.
– Вы ударились о бордюр, когда упали, – сказала она, отходя к маленькому столику и наливая воду в стакан. – Ссадина большая, но ничего серьезного.
Она принесла мне стакан и протянула таблетку:
– Выпейте, это поможет немного унять боль.
Я подруга вашего отца, заявила она. Быть может, любовница? И мой отец из-за нее решился похоронить себя здесь? Мне в это как-то не верилось. Для него она была слишком молода и, уж конечно, слишком Ума Турман… Я проглотил лекарство. Эта девушка казалась мне очень странной.
– Вы вызвали полицию? – спросил я, стараясь говорить как можно тише из страха вновь разбудить боль.
Она помедлила, прежде чем ответить:
– Пока нет. Если вам так хочется, можно позвонить, но сначала нам нужно кое-что обсудить… Возможно, сейчас вам лучше всего отдохнуть и прийти в себя.
Ситуация становилась все более сюрреалистической. Я вынул подложенную мне под спину подушку и с трудом приподнялся.
– Нет-нет. Я не понимаю, что происходит… Зачем вы привезли меня к себе? А дом моего отца… Они же туда вернутся!
Женщина взяла мой пустой стакан и снова отошла к столу.
– Чаю хотите? – спросила она, наполнив свою чашку.
– Что я делаю у вас? – раздраженно повторил я. Она поднесла дымящуюся чашку к губам и отпила глоток.
– Думаю, что пока вам опасно оставаться в доме вашего отца. Здесь вам будет лучше.
– Опасно оставаться в доме отца?
– Вы свою рану видели? Вы полагаете, что те два типа, которые чуть не проломили вам голову, оказались там случайно?
Я удрученно покачал головой.
– Почему же мы тогда не вызываем полицию?
– Потому что, лапочка, когда я вам кое-что расскажу, у вас, возможно, пропадет желание звонить в полицию…
Лапочка? Что за фамильярность! Не удивительно, что она была подругой отца.
– Что же вы собираетесь сказать мне, лапочка моя?
Она скорчила гримасу.
– Сначала расскажите мне, что вы увидели в доме вашего отца, – медленно произнесла она, словно желая снизить накал разговора.
Я вздохнул. У меня было ощущение, что кошмар, который начался, когда я спустился в подвал, все еще продолжается. Мне стало не по себе от спокойствия и харизматической силы, исходивших от этой девушки. Я не понимал, что со мной произошло, а у нее, казалось, все козыри были на руках. Или же она просто знала гораздо больше, чем я. Мне нужна была информация, но я сознавал, что ничего не получу, не дав что-либо взамен.
– Множество книг, заметки, груды бумаг. Настоящий бардак… Что вам об этом известно и откуда вы знаете моего отца?
Она поставила пустую чашку на маленький столик и уселась в уродливое кресло напротив меня. Элегантно скрестив ноги, оперлась на подлокотники. Было что-то искусственное в ее чувственных движениях. Словно она играла в игру, правил которой я не знал.
– Ладно. Вот мой вариант этой истории, – сказала она. – Я журналистка, работаю на телевидении…
Внезапно меня осенило: чем больше я смотрел на нее, такую непринужденную и уверенную в себе, с такими насмешливыми глазами, тем очевиднее становилось, что это наверняка женщина… которую влекут женщины. Проще говоря, она выглядела и вела себя как лесбиянка. Или же в соответствии с теми представлениями о лесбиянках, которые были придуманы идиотами вроде меня? Хоть я и прожил десять лет в Нью-Йорке, хоть и писал исключительно о сексе, но мне всегда было не по себе в присутствии гомосексуалистов. Особенно если это угадывалось во взгляде великолепной женщины. Почему, черт побери, я не могу относиться к этому как взрослый человек? Как житель Нью-Йорка? Ничему не надо удивляться…
– На каком канале? – прервал я ее, стараясь скрыть свою догадку.
– «Канал Плюс».
– Вы работаете в программах новостей?
– Нет, я занимаюсь скорее журналистскими расследованиями, делаю документальные фильмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102