Йорденский камень.
– К тому времени, – нетерпеливо подхватила Жаклин, – Леонардо уже давно страстно увлекался естественными науками, геометрией, техникой и даже криптографией! Например, он не жалеет времени, чтобы писать справа налево, как в зеркальном отражении…
– Знаю! – прервал я. – Отец в своих записях делал то же самое!
– Вот именно. Между тем в «Кодексе Тривульциано» Леонардо говорит об увиденном во Флоренции предмете, который будто бы содержит в себе некий тайный код. И добавляет, что расшифровал его и так этим гордится, что хочет воспроизвести. Дополнительных разъяснений он не дает, но тут на помощь нам приходит рукопись Дюрера!
– Немецкий художник, – продолжила Софи, – утверждает, что Леонардо поведал ему о своих планах. С целью доказать потомству, что код Камня раскрыт, он решил воспроизвести его в усложненном виде.
– В «Джоконде»?
– Да. Ему понадобилось двадцать пять лет для того, чтобы разработать эту методику! Двадцать пять лет, ты только представь!
– Непостижимо! В целом это все означает, что «Джоконда» является субститутом Йорденского камня?
– Именно. Леонардо воспроизвел в «Джоконде» скрытый в реликвии код. Вот почему твой отец сосредоточился на изучении работ да Винчи. Он ведь знал, что не сможет получить Камень, который находится в руках «Бильдерберга».
– Короче говоря, – резюмировал я, – если удается открыть код в «Джоконде», можно обойтись без Камня. Теперь нам не хватает только зашифрованного текста…
– Absolutely, my dear!
– Угу, но раздобыть этот чертов текст будет нелегко, – предостерег я. – Не уверен, что типы из «Акта Фидеи» согласятся одолжить его нам!
– Посмотрим.
– Ладно. А каким образом спрятан код в «Джоконде»? – требовательно спросил я.
– Мы пока движемся ощупью, – призналась Жаклин. – Но зацепка у нас есть. Тебе что-нибудь известно о стеганографии?
– Хм, нет. Стенография с добавлением лишнего слога?
– Очень остроумно! – парировала Жаклин. – Нет, это такой способ шифровки, при котором одно послание скрыто в другом, быть может, даже внутри какого-нибудь изображения. Вместо шифра, который бросается в глаза, используется код, скрытый внутри внешне безобидной картинки. Сейчас, с наступлением эры информатики, этот прием встречается часто: нет ничего проще, чем спрятать код внутри компьютерного изображения, поскольку оно само оцифровано и также является кодом.
– Вспомни фотографию, которую Сфинкс попросил нас опубликовать в «Либерасьон». Вполне возможно, что это и есть стеганография!
– Чтобы спрятать послание в информационном кадре, достаточно, к примеру, изменить несколько элементов изображения, каждый из которых имеет свой номер. Эти элементы заменяются другими, их оцифровка становится кодом для букв послания. Невооруженным глазом подмену обнаружить нельзя.
– Гениально! – согласился я.
– Так вот, – продолжала Софи, – есть предположение, что Леонардо использовал похожий способ. Говоря иными словами, его в какой-то мере можно считать отцом информативной стеганографии…
– После него, – добавила Жаклин, – другие художники стали забавляться тем, что скрывали какие-то вещи в своих полотнах. Один из самых знаменитых примеров – картина Ганса Гольбейна «Послы». Она была написана в тысяча пятьсот тридцать третьем году, то есть через четырнадцать лет после смерти Леонардо. В самом низу спрятан человеческий череп. Чтобы увидеть его, нужно смотреть на картину, скосив глаза, поскольку рисунок деформирован. Это принцип анаморфозы…
– Как в синемаскопе? Потрясающе! Так что же «Джоконда»?
– Ну, где-то в ней спрятан код. Похоже, недоступный невооруженному взгляду.
– Если верить твоему отцу, – пояснила Софи, – в «Джоконде» скрыты тридцать четыре знака. Ты помнишь? Он пометил эти места кружками.
Она показала мне обгоревшую копию «Джоконды». Действительно, я насчитал тридцать четыре пометы карандашом.
– А вы что-нибудь разглядели?
– Нет, – ответила Жаклин. – Мы не знаем, что именно надо искать. Возможно, крохотные буковки, но это меня удивило бы, ведь «Джоконду» рассматривали в лупу миллионы раз на протяжении нескольких веков, и если бы что-нибудь было написано, это увидели бы уже давно.
– Судя по всему, – уточнила Софи, – разглядеть эти значки можно только с помощью знаменитой машины!
– О черт! – вскричал я. – С ума сойти!
– Мы тебя предупреждали!
– И это еще не все, – подхватила Жаклин, все больше возбуждаясь. – Твой отец обнаружил это не случайно. Похоже, способ шифровки спрятан в «Меланхолии» Дюрера. Посмотри хотя бы сюда. Магический квадрат.
– Ну?
– Сумма всех горизонтальных, вертикальных и диагональных линий всегда составляет число тридцать четыре.
– Столько же знаков скрыто в «Джоконде», – добавила Софи.
– Потрясающе!
– Пока мы только нащупали связь между «Меланхолией» и «Джокондой». В обоих случаях на переднем плане – женский персонаж с ярко выраженными мужскими чертами. Многогранник «Меланхолии» прямо отсылает к Леонардо. Наконец, пропорции. «Джоконда» написана на доске размером семьдесят семь на пятьдесят три сантиметра, и она ровно в три раза больше, чем «Меланхолия». Думаю, что именно с помощью «Меланхолии» мы узнаем, как пользоваться машиной, сконструированной Леонардо, и расшифруем код «Джоконды». Софи сказала мне, что в машине есть три различные оси, что позволяет рассматривать картину с многих позиций, главное же лупы и зеркала… Это так?
– Да.
– Я готова держать пари, что имеется тридцать четыре позиции, позволяющие разглядеть тридцать четыре скрытых значка. Проблема в другом. Я не уверена, что значки эти уцелели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102