В офисе первым, кого я увидел, был охранник Борис. Он сказал, что за последний час компьютеры будто сошли с ума. Кто-то запустил вирус, очень хитрый. И теперь не обойтись без помощи специалиста. А Оксане прибыла по почте повестка в прокуратуру, в связи с делом Замятина. И сейчас она у следователя. Я спросил: «Почему ты с ней не поехал?» Он пояснил, что Оксана сама настояла на этом – не хотела появляться в таком учреждении с личным телохранителем.
Повозившись немного с офисными компьютерами, я понял, что масштаб проблемы явно превышает мои скромные возможности. Чтобы как-то убить время, я предложил Борису потренироваться в спортзале, через дорогу…
* * *
Борис вел бой технически грамотно, разнообразно, двигался быстро и поначалу ни в чем не уступал Жуковскому. Но стоило телохранителю допустить небольшую позиционную ошибку – Жуковский моментально ею воспользовался и провел очень хитрый бросок из арсенала айкидо. Борис, поняв, что проиграл, поднялся с татами и улыбнулся, разведя руками:
– Ну что ж, Саша, ты лучше. Вот я и признал это. Ты доволен?
– Японец бы на твоем месте добавил еще: «Спасибо за науку». Но от тебя я, как видно, этого не дождусь. Так что давай в душ, а потом – по пивку…
Когда они вернулись в офис – Оксана была уже там.
– Ну, как тренировка? – спросила она.
– А как беседа с товарищем прокурором? – в свою очередь, поинтересовался Жуковский.
– Так себе, ничего утешительного. Сычев-то с Замятиным, как оказалось, были знакомы. И познакомил их – как думаешь, кто?
– Никулин, – быстро сказал Жуковский.
– Правильно, Саша. Кстати, я была удивлена, узнав, что у Сычева были довольно натянутые отношения с Климовичем. Якобы Вячеслав Сергеевич в свое время не дал Сычеву возможности наложить лапу на областные бензозаправки. Я очень смутно помню всю эту историю, потому что ездила в то время в Грецию, на выставку электронного оборудования.
– Зачем они ворошат это? И Сычев, и Климович уже умерли, – с искренним недоумением произнес Борис.
– Ворошат – значит, надо, – довольно неприветливо отреагировала Оксана; ей было неприятно, когда кто-нибудь, кроме нее, говорил о смерти Климовича. – С компами разобрались?
– Нет еще, Оксана Кирилловна, – виновато сообщила Жанночка.
– Чего ждете? Что они сами себя наладят?
Жуковский отметил про себя, что Оксана раздражена. Оставшись с ней один на один в ее кабинете, он сказал:
– Я тут подумал… Пожалуй, все-таки стоит позвонить этому Казарьянцу.
Глава шестнадцатая
Санкт-Петербург, 2003й год
Александр Тимофеевич Сычев
Аркаша родился в послевоенном, сорок девятом году. Мне было тридцать два, а моей Веронике – двадцать восемь. До этого она дважды была беременна, но… Врачи объясняли выкидыши тяжелым ранением, которое моя жена получила под Будапештом. Мы ведь познакомились на войне. Вероника была медсестрой, а я поступил в их полевой госпиталь практически в безнадежном состоянии – уходя через линию фронта после выполнения очередного задания в немецком тылу, мы с двумя моими товарищами, тоже «серыми совами», напоролись на засаду. Положили полдюжины фрицев, но и самим крепко досталось – одного из моих спутников смертельно ранили, другого я едва дотащил на себе до наших позиций, где нами тут же занялись врачи. Спасенный мною боец так в строй и не вернулся…
А я с самого начала знал, что снова буду воевать. И опять смог взять в руки оружие, и бил врага, как раньше – благодаря Веронике. И судьбе было угодно, чтобы я отплатил ей тем же – бессонными ночами у ее больничной койки, после того, как немецкая мина разорвалась в расположении медсанчасти. Но это было позже, когда исход войны был уже ясен.
Для меня девятого мая война не кончилась – я продолжал быть тем, кем и был, пока гремели бои. Разведчиком. Диверсантом. Ликвидатором… Разыскивал военных преступников. Воевал с «лесными братьями» в Прибалтике и в Западной Украине. Тайно выезжал в другие страны, чтобы участвовать в особых операциях.
А в 56-ом попал в охваченный мятежом Будапешт. Во второй раз в своей жизни…
Приговор врачей был окончательным и обжалованию не подлежал – «задет позвоночный столб, паралич, полная неподвижность». Пуля, выпущенная каким-то придурком с крыши одного из домов, положила конец моей удачливой офицерской карьере. И опять я выжил только благодаря Веронике. И еще – улыбке Аркашки. Он, конечно, не осознавал, какое несчастье постигло его папу. Но мне казалось – он меня понимает… Я снова захотел двигаться, я раздумал умирать. И переборол страшную болезнь. Почти… Я стал разговаривать, двигать руками, поворачивать голову… На это ушли годы. И лишь ноги остались во власти паралича. Я сделался получеловеком. Вся моя жизнь сосредоточилась только на моей семье. Сидя в четырех стенах, я жил исключительно успехами и неудачами моего Аркаши. Он рос неплохим парнем, и я до сих пор не могу понять, как мы с Вероникой пропустили момент, когда он связался с дурной компанией. Это случилось примерно после окончания школы; я настойчиво уговаривал сына начать военную карьеру. Но не встретил с его стороны понимания. Он даже в армию по повестке идти не хотел. Кое-как все же отслужив, он по возвращении домой сразу же угодил в милицию за пьяную драку, и мне стоило больших усилий (моральных) вытащить его из всей этой истории, сделав несколько звонков бывшим боевым товарищам, до сих пор занимавшим видное положение. Однако наукой это ему, увы, не стало. У него, неведомо откуда, начали появляться деньги. Несколько раз он приходил избитый. А пару раз я заметил, что он, перед тем как выйти из дому, прячет в карман финку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72