Отворилась дверь, и кто-то сильный схватил меня за руку. Я вдруг заметил, что стены состояли из дверей. Они одновременно распахнулись, и с десяток оборванцев кинулись ко мне.
– Подавитесь! – крикнул Константин – это он схватил меня за руку – и кинул под ноги нападающим точно такой же пакет, что я, падая, прижал к полу животом.
Послышались вопли. Брызнула кровь.
– Некогда глазеть! – крикнул Константин.
Мы несколько минут бежали по каким-то темным комнатам, коридорам, протискивались в узкие щели, брели по колено в затхлой воде. Не знаю, как ориентировался мой спутник, но через некоторое время мы вышли к той самой пристани, где нас должен был ждать Гришка. Константин тихонько свистнул.
– Они здесь! – крикнул кто-то за нашими спинами. Константин обернулся, хотел броситься к оборванцу, размахивавшему железякой, но остановился на полдороге и велел мне бежать по набережной. Сделав несколько десятков шагов, я увидел лодку.
– Ну что, Хлипатый, оклемался?.. Садись на весла. – Гришка прошел на нос, уступив место Константину, и принялся лениво махать литовкой. Что касается меня, то я сидел на корме и прижимал к груди пакет, от которого пахло пряностями. Выплыли из города. Метрах в трехстах от берега Гришка бросил литовку на дно лодки и рассмеялся.
– Не забыл? – Он постучал указательным пальцем по кончику своего прыщеватого носа.
Я вытянул из кармана бумажку, развернул и подал ему кусок ваты, еще влажной от спирта. Очкастый протирал ею мою грязную руку в месте локтевого сгиба.
Гришка отщипнул кусочек ватки и сунул его в ноздрю. Константин-Хлипатый сделал так же. Предложили и мне, но я отказался. Минут двадцать они тянули воздух через «заряженную» ноздрю и сладко причмокивали.
– Однако пора двигаться. – Константин-Хлипатый взялся за весла. – Ты не говори об этом Фельке, бабе нашей. – Он высморкнул ватку за борт. – Мы тут побалдели маленько с Гришкой…
Я, конечно, пообещал, что буду молчать о столь странном употреблении алкоголя.
И точно, предводительница, едва мы сошли на берег, властно выхватила из рук Гриши бумажку с оставшейся проспиртованной ватой. Так же не церемонясь отобрала у меня пакет. Мы вытащили лодку на берег, укрыли ее драным куском брезента, сыпанули сверху мусором и поспешили за женщиной, скрывшейся в лазе, замаскированном кучей прелого тряпья. Долго ползли под бетонными плитами, потом спускались по ветхой лесенке, шагали по гулкому узкому коридору. Наконец вошли в просторную комнату. Сквозь мутные стекла виднелись горы щебня, ржавого металла. Женщина прошла за шторку и вскоре вернулась с выскобленной добела фанеркой, на которой было семь бутербродов и столько же пластиковых стаканчиков с прозрачной жидкостью.
Женщина по крошечке отщипывала от своего бутерброда и, лизнув языком жидкость, медленно жевала.
– Придется тебе, Хлипатый, идти за Черту добывать оружие. С тобой пойдет Гришка. – Предводительница нахмурилась. – Остальные, кроме новичка, отправятся за пайком для всех. А ты, – она посмотрела мимо меня, – напиши записку, чтоб клали в тайник побольше хлеба и масла. Мы сохраним тебе жизнь, если, конечно, она тебе дорога. – Она вытянула из складок блеклой шерстяной юбки огрызок карандаша и бумагу, исписанную с одной стороны какими-то цифрами, латинскими буквами, – похоже на рецепт.
Я написал Якову о просьбе моих новых знакомых, добавив, что неплохо было бы к маслу и хлебу иметь какие-нибудь фрукты: яблоки или груши.
Мужчины вскоре ушли, и мы остались вдвоем с женщиной.
– По каким правилам вы живете? – спросил я. – Зачем мужики машут косами?
– Есть в городе такие участки, где надо размахивать какой-нибудь железякой, иначе в пятки иголки втыкаются. Какие-то ноля, неизвестные нам, делают свое дело. Если их не нарушишь железякой, то можешь обезножеть.
– А кто такие люди Хогерта?
– Ты бы поспал немного… Успеешь все узнать. Хогерт… Не бойся его. Он нас здесь не найдет. – Она вышла из-за ширмы, приблизилась ко мне, присела рядышком на краешек циновки.
– Я видел у вас бумагу. Где вы ее берете?
– У мерцев… Некоторые из наших помогают им. Здесь есть люди образованные. Мерцы что-то химичат с кровью.
– Значит, они, мерцы, управляют городом? – удивился я, вспомнив, как в первый вечер нашего знакомства с Константином кто-то из горожан отрубил мерцу голову… Может, и не мерц это был?
– Управляют? – переспросила Феля. – Они дают нам еду и берут взамен кровь. Три года назад я весила восемьдесят кило! А сейчас? – Она провела ладонью по плоской груди. – И половины нет… За мерцами кто-то стоит. И боится только железа… Он не может попасть в помещение, где в стенах арматура.
– Тот, о котором ты говоришь, похож на черного ангела?
– Вранье… Его никто не видел. Он колет иглами в пятки. И он управляет клеткой. Мерцы глупы и смертны. Наши люди бьют их каждый день по десятку.
– А где он прячется? – допытывался я, поняв, что Черный не показывался жителям города ни в виде черного ангела, ни аморфной бугорчатой массой.
– Уж не затеял ли ты воевать с ним? – Феля усмехнулась. Она посмотрела на меня с долей любопытства. – Гиблое дело. Некоторые пробовали штурмовать Башню. Наверное, и кости их уже сгнили… Там, где тебя доили, мерцы в безопасности. Это их территория. Они стерегут лаборатории: лишний шаг или подозрительное движение – и ты валишься на пол… Некоторые, выскочив из клетки, начинают бузить. Но, стукнувшись несколько раз головой об пол, успокаиваются, если, конечно, не зашибутся до смерти… Хорошо, что ты к нам попал. Мы – свободные.
Я хотел спросить что-то еще, но она устало махнула рукой и ушла в угол за ширму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72