– После, окончания войны американцы арестовали его как военного преступника и приговорили к смертной казни. Это случилось в 1947 году.
– Сколько тебе было лет?
– Точно не помню, но не больше десяти.
– А что ты делала после смерти Узды?
– Работала. – Она снова пожала плечами и криво усмехнулась. – Убирала в домах, мыла посуду, готовила еду – словом, делала все, что позволяло мне хоть как-то прожить. Какое-то время семья Узды относилась ко мне хорошо и даже отправила меня в школу, но потом все изменилось. Все хотели поскорее забыть войну и всё, что случилось с Томодзуки.
– Как долго ты прожила в Токио?
– Я уехала из Японии, когда мне было то ли восемнадцать, то ли девятнадцать лет, и никогда больше не возвращалась туда. И сейчас меня ничто не связывает с этой страной.
В коридоре послышались чьи-то шаги, и Фрэнсин поняла, что сейчас ее попросят покинуть палату. Надо было спешить, чтобы услышать ответ на главный вопрос, который она приготовила уже давно.
– Сакура, скажи, пожалуйста, что ты помнишь о своей жизни до того, как японцы напали на вашу деревню?
– Ничего.
– Никаких имен, никаких названий, ничего?
– Я же сказала вам, что моя настоящая жизнь началась с того дня, когда меня подобрали в джунглях. – Она устало закрыла глаза. – А все, что было до того момента, навсегда стерлось из моей памяти. Я не помню ни людей, ни названий, ни событий. Мою память отшибло в тот самый момент, когда японские солдаты убивали штыками мирных жителей. – Она сделала паузу и посмотрела в окно. – Я испробовала множество приемов активизации памяти – медитацию, гипноз, даже наркотики, – но все бесполезно.
– Это очень удобная позиция, – ехидно заметала Фрэнсин.
Сакура резко повернула голову и посмотрела ей в глаза:
– Или очень неудобная. Все зависит от того, как на это посмотреть.
– Ничего, мы постараемся восполнить этот пробел, – твердо заявила Фрэнсин. – Обещаю, что вскоре все обстоятельства твоей прежней жизни будут ясны как божий день.
В этот момент дверь палаты отворилась и на пороге появились две медсестры, преисполненные решимости прервать их беседу. Фрэнсин молча кивнула, встала и быстро вышла из палаты.
Огромные листы с рентгеновскими снимками грудной клетки Сакуры Уэды были приколоты к подсвеченному экрану, и доктор Парсонс стучал по ним длинным карандашом.
– Вот здесь находятся зоны активного поражения, которые и вызвали отек легких. Кроме того, в верхней части можно легко обнаружить старые рубцы. Смотрите, они хорошо видны на снимке. Они тоже представляют серьезную опасность. Во всяком случае, до тех пор, пока ее легкие находятся в ослабленном состоянии. – Он тяжело плюхнулся на стул и посмотрел на Фрэнсин. – Все эти очаги поражения, миссис Лоуренс, должны быть самым тщательным образом залечены. В противном случае она умрет.
– Понятно, – протянула Фрэнсин.
– Правда, мы должны признать, что в последнее время наметилось некоторое улучшение. Мы каждый день вводим ей антибиотики, причем не только с помощью уколов, но также и в таблетках. Кроме того, я прописал ей кортикостероиды, чтобы предотвратить интоксикацию организма.
Фрэнсин молча кивнула, соглашаясь с лечащим врачом. В бухгалтерии больницы она узнала, во что ей обойдется полный курс, лечения Сакуры Уэды.
– Доктор, как вы думаете, сколько времени она еще здесь пролежит?
– Если не будет слишком высокой температуры и если нам удастся справиться с отеком, то, полагаю, ее можно будет выписать через пару недель. Но должен сразу предупредить, что и после этого она должна находиться под постоянным наблюдением и продолжать лечение в домашних условиях. Эта женщина, судя по всему, испытала немало трудностей в жизни, и сейчас ее сознание отравлено злобой, недоверием и цинизмом. Кроме того, она замкнута на своем внутреннем мире и спряталась в крепкую скорлупу, разрушить которую мы пока не можем. Полагаю, вам следует подумать о хорошем психологе, поскольку без его помощи она вряд ли вернется к нормальной жизни. Нам совершенно ни к чему повторение Макао.
– Макао? – удивилась Фрэнсин.
– Да, она рассказала мне, что первое обильное кровотечение появилось у нее в Макао еще восемь лет назад. Она тогда работала в казино, где проводила по восемнадцать часов в прокуренном, пыльном помещении. И вот однажды утром у нее начался очередной приступ кашля, а потом горлом пошла кровь. Она испугалась и тут же уехала из Макао, не позаботившись пройти курс лечения. Разве вы не знали об этом?
– Нет, – смущенно призналась Фрэнсин и соврала доктору, что Сакура является ее дальней родственницей, о которой она узнала совсем недавно.
– Она рассказала мне, – продолжал доктор Парсонс, – что много лет провела в разных странах Азии и что судьба ее там не баловала, но никаких подробностей я, к сожалению, не знаю. Ясно одно – она очень сильная женщина, и это дает основание надеяться на лучшее. Однако без надлежащего лечения ей, конечно, не выкарабкаться. – Он помолчал, пристально глядя на Фрэнсин. – Знаете, миссис Лоуренс, между вами действительно просматривается весьма заметное родственное сходство.
– Правда? – недоверчиво переспросила Фрэнсин.
– Да-да, несомненно. Вы сказали, что не видели ее много лет?
Фрэнсин поняла, что у него появились сомнения относительно ее рассказа о «дальней родственнице», и она решила добавить некоторые подробности.
– Да, много лет.
– Значит, вы не очень близки с ней? – продолжал допытываться доктор.
– Да, мы едва знаем друг друга.
Доктор Парсонс наклонился к ней и понизил голос:
– Я спрашиваю об этом, миссис Лоуренс, потому что хочу поделиться с вами некоторыми соображениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126