Чуракова задумался, переваривая сказанное, а потом печально и тихо сказал.
- Ишак, бей его.
- Бить? - деловито спросил телохранитель.
- Бей его так, чтобы он уже никому больше и никогда не мог давать никаких сексуальных уроков.
- Только не по голове! - испугался Комаровский и закрыл лицо руками. - И попрошу не в морду! Это мой товар.
К чести костолома Ишака надо сказать, что бить противника явно десятикратно слабее себя, он не мог - остатки совести не позволяли. Ишак вяло пнул ногой в печень Альфреда Викторовича, чего оказалось достаточным, чтоб тот вновь принял лежачее положение и заскулил от боли.
Скорее всего все виды наказания на этом бы и закончились, если б из ванной не донесся жалобный крик Нины.
- Феденька, не верь ему! Он меня охмурил, он меня опоил! Чего-то подлил в шампанское! Я бы так просто никогда не далась!
Чураков медленно встал с кресла и столь же неторопливо, но многозначительно снял с каминной полки бронзовый кандилябр. Подбросил его на руке, словно прикинул массу этого ударного оружия - Альфред Викторович понял, что нить его жизни опять опасно натянулась в последнем сопротивлении перед разрывом. Но у него хватило родовой шляхетской спеси выпрямиться, вскинуть голову и бросить в лицо бизнесмена презрительно.
- Не пугай, урод! Комаровский сумеет умереть достойно! - в критические моменты, наподобие настоящему, Альфред Викторович величал себя в третьем лице - это придавало мужества.
- Ты не умрешь, ты - подохнешь. - пообещал Чураков и уверенной рукой поднял кандилябр в дюжину свечей над головой.
Ишак преградил хозяину дорогу, сказал мягко.
- Босс, извини, но Нина врет. Опаивать наркотиками её никакой нужды не было. Она и без того шампанское пила, как кобыла. Ящик порожних бутылки в спальне стоит и второй тоже уже начат. Так что значения не имеет, подливал ли он ей чего-нибудь или нет.
Чураков недовольно глянул на своего телохранителя.
- Ты на чьей стороне играешь, Ишак?
- На твоей босс. И не допущу неразумных действий во вред фирме. Мне за это ты платишь деньги.
- Что же получается, Ишак?! Так его и отпустим? - растерялся бизнесмен.
- Отпустим - но не совсем так. К тому же нам, босс, самим не выгодно позором фирму покрывать. Ты ведь в этом халате ходить больше не будешь? он указал на Комаровского. - После этого козла?
- Еще чего! Мне этим халатом теперь зад подтирать противно! возмутился Чураков, а Ишак все так же неторопливо заметил.
- Тогда он получит достойное наказание...Но мы и сами виноваты.Я тебе давно говорил, босс, охраны у ворот дачных участков - недостаточно. Надо ставить и свою, прямо при фазенде, в доме.
- Ты был прав. Сегодня же организуй, - бросил Чураков, плюнул на шелковый халат Комаровского и пошел к ванной комнате, на ходу выкрикивая.
- Нинка! Открывай добром, а то ещё хуже будет!
Судьба Нины Комаровского на данный момент мало заботила - он полагал, что в конечном счете, семейные разборки закончатся миром. Больше его волновали неторопливые действия Ишака, которые поначалу показались странными и лишенными смысла.
Ишак забрался на подоконник и содрал шторы, а затем освободил длинную штангу, на которой эти шторы висели. Штанга оказалась крепкой, отделанной под бронзу. После этой предварительной операции, Ишак вежливо предложил Комаровскому встать на ноги и вытянуть руки в сторону. И тут же очень ловко продел штангу сквозь оба длинных рукава халата, а кисти рук Альфреда Викторовича жестко привязал шнуром к штанге, так что Комаровский оказался крестообразно распростер в пространстве, словно Христос на Распятие. Определить точнее - более всего Альфред Викторович напоминал сейчас огородное чучело, когда на две скрещенные палки надевают пиджак и шляпу. Затем Ишак плотно увязал на чреслах Альфреда Викторовича пояс халата, отошел в сторону, полюбовался своей работой и крикнул в коридор.
- Босс, будешь прощаться с мерзавцем?
- Гони его в шею! - прозвучало из глубины квартиры: там события развивались своим чередом, с криками и угрозами, поскольку Нина дверей ванны так и не открывала - держала оборону, пережидая, пока муж остынет.
Ишак взял Комаровского за шиворот и повел на выход, что оказалось делом несколько сложным - штанга, укрепленная на плечах Комаровского в горизонтальном положении, оказалась настолько длинной, что по лестнице пришлось спускаться боком и так же боком - выйти на крыльцо.
Уже после того, как они миновали калитку, Ишак поставил Комаровского в стартовое положение, с короткого разбега дал ногой в зад прощальный пинок и добрый совет на дорогу:
- Счастливого пути, козлик! Никогда не лезь в постель благодетеля! и заржал, крайне довольный своим трюком.
Альфред Викторович по инерции удара пробежал пару шажков, пал лицом в мокрый, мартовский снежок, но тут же поднялся, хотя это упражнение, учитывая его зафиксированную позу "а ля чучело", выполнить было нелегко.
Он обернулся. Ишак уже ушел в дом, откуда слышались крики Чуракова и какой-то грохот. Судя по высокому женскому голосу, теперь и Нина перешла в атаку, обвиняя своего мужа во всем случившемся. Так что в семье - все было в порядке, чего никак нельзя было сказать про положение Альфреда Викторовича.
Его шикарный вечерний костюм, две пары туфлей, нижнее белье, дубленка, красивая меховая шапка и чемодан со сменой одежды - остались в особняке, а сам он оказался в хозяйском халате, под которым не было ничего, кроме трусов гавайской расцветки. Учитывая, что температура воздуха была около ноля, сырой туман завис в воздухе, а с неба, как оказалось, падал редкий снег в перемежку с дождем, назвать положение Альфреда Викторовича смешным было никак невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78