Комаровский уступил место на стуле своему двойнику и вывалился из кабинета, так и не поняв - оплевали его творчество с ног до головы, или , принимая во внимание полученную сумму и пожелание успехов, отнюдь, возвеличили!
Приятней было придерживаться последней позиции.
Понадобилось какое-то время, чтобы Комаровский понял, что весьма образованный Главный редактор по сути дела - глубоко страдал от того, что издавал тот вид литературы, который презирал. Работай он с тем же Михаилом Афанасьевичем Булгаковым, так проглотил бы Главный и стиль великого писателя и не посмел заикаться о пошлом торговом рейтинге. Но деньги сейчас делались не на "высокой литературе", на которой редактор воспитывался, а на том, что приволок на продажу Альфред Викторович. И Комаровский с отчаянием подумал, что в расстройстве не успел сказать самого главного, что относится к своему труду он в высшей степени серьезно и вдумчиво, ни о каких "торговых рейтингах" не заботиться, а что касается стиля...Такой уж есть, так он видит окружающий мир в преломление своего сознания - гротескным, фарсовым, диким до карикатуры и - ни черта с этим не поделаешь.
Комаровский выбрался в коридорчик и свой "мерседес" поначалу увидел на экране монитора, заглянув в маленькое помещение охраны - машина стояла на месте в ряду других, а майор милиции на Альфреда Викторовича внимания не обратил. Комаровский не стал хвалить местную модель охраны, однако проникся к Издательству ещё большим уважением, коль скоро оно могло позволить себе такую дорогую систему обороны - по печальным сводкам последнего года были убиты уже несколько бизнесменов-издателей, вложивших деньги и душу в дело развития российской словестности. Комаровский собрался было потолковать об этих проблемах с майором, но взглянул на часы и заторопился.
глава 6
Пришлось превышать скоростной режим всех дорог, по которым приходилось возвращаться, но Альфред Викторович оказался около знакомого пикета ГАИ за полторы минуты до срока. Однако, он уже издали увидел белую "ауди" Афанасьева и свою машину поставил к ней в притирку.
Подполковник сидел за рулем и при появлении Комаровского, пригласил его в свой салон коротким кивком. И едва Альфред Викторович уселся рядом, как сказал небрежно.
- Начинайте.
Альфред Викторович перевел дыхание и под аккомпанемент гудящей за бортом автомобиля трассы, в течение получаса, подробно, практически почти ничего не утаивая и не лукавя, рассказал всю свою эпопею, начиная с того дня, как Федор Чураков отбыл то ли в Египет, то в Голландию, и кончая эпизодом избиения Котяры. За благо он посчитал только не касаться событий, связанных с наказанием халявщиков в сауне - там была смерть Воронцова, объяснять которую Альфреду Викторовичу категорически не хотелось, поскольку свидетельствовать что-либо "за" или "против" он не мог. Не столько по причине осторожности, а попросту потому, что этот момент явно не имел никакого отношения к его собственным несчастьям.
Афанасьев не перебил его ни разу. А когда Комаровский закончил, подчеркнуто на виду, извлек откуда-то диктофон остановил его, сменил кассету и снова включил. Но к этому фокусу Альфред Викторович был настолько готов, что даже не выразил удивления.
- Теперь вопросы. - сказал Афанасьев. - Кого вы считаете заказчиком убийства Чуракова?
- Японского императора! Я назвал все возможные кандидатуры, а большей конкретности не могу себе позволить. - решительно ответил Комаровский.
- Однако, вы определили исполнителей. Гном с Ружьем и Зернов.
- С чужих слов.
- А Толстенко - наводчик?
- Это результат моих собственных рассуждений. Видите ли, чтобы убийцы могли проникнуть в дом, Федор должен был изнутри открыть посредством пульта управления и ворота и дверь на виллу, внизу. Он мог это сделать только в том случае, если хорошо знал того, кто спрашивал его через микрофон домофона. Это и был Толстенко.
- Как-то вся эта история не выстраивается в хронометраже. Уж очень плотно компануются события. - в голосе Афанасьева Комаровский впервые уловил сомнение, а потому загорячился.
- Очень даже укладывается, Иван Петрович! Толстенко следил, как разворачиваются дела на вилле. Когда он понял, что смертоубийства не будет, то пошел и вызвал по телефону убийц, у него-то телефона в доме нет.
- Был. Но он не мог за него платить и его отрезали.
- Тем более. Он вызвал убийц, они же неподалеку были, на даче Беркина в его охране.. И когда возвращался - встретил меня в неприличном виде чучела. Я ушел дальше, а Толстенко встретил убийц, обговорил с ними окончательно детали преступления, потом обманом провел их в дом Чуракова, а сам ушел пить чай!
- Охрана...
- Так он же видел, что Ишаков уехал! И понял, что муж с женой будут разбираться в конфликте мирными средствами!
Афанасьев произнес задумчиво.
- Просто зависть, Альфред Викторович, конечно достаточно побудительный мотив для всякой пакости, но чтобы она переросла в жажду убийства, нужны конкретные, жесткие причины. Очень мощный мотив нужен, особенно для человека трезвого и разумного. А жизненный путь Толстенко говорит за то, что он был весьма и весьма не глуп.
- Боюсь, что и конкретные причины у Толстенко были. - нахмурившись произнес Комаровский. - Неохота о них говорить, бросают тень на покойного Федора.
- Федору теперь плевать как на тень, так и на свет. - убежденно заметил Афанасьев. - Точнее, Альфред Викторович?
Комаровский вздохнул и ответил, превозмогая себя.
- О покойных дурно вспоминать плохое... Но Федор хотел расшириться и откупить у соседа его участок. Давал любые деньги, предлагал ему другой участок, на окраине, Толстенко не соглашался и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78