Возможно, даже слишком соблазнительной? Она взяла сумочку и отвернулась от зеркала. Было слишком поздно что-либо менять, даже если бы она и захотела!
Когда она переступила порог музыкальной комнаты, Пол уже был там. Он стоял спиной к двери и о чем-то разговаривал с Мюрреем и Синди. Услышав, как сестра охнула от изумления, он обернулся и уставился на Люси. Рука, державшая бокал, дрогнула, и он сделал шаг ей навстречу.
Оказавшись с ним рядом, она заметила, что его глаза блестят, а на обычно бледном лице выступил румянец. Приглядевшись, Люси увидела, что бокал по-прежнему дрожит в его пальцах, и мысль, что причиной этому она, доставила ей радость.
– Что вы с собой сделали? – Его голос, обычно спокойный и четкий, сейчас прозвучал неожиданно хрипло.
– Я изменила прическу и надела новое платье. Вот и все.
Его взгляд остановился на ее груди, а потом медленно скользнул вниз на бедра.
– Вы лучшая реклама чистоты и непорочности, какую я когда-либо видел.
Она засмеялась, и ее болезненная застенчивость, которую она испытывала в его присутствии, исчезла.
– Вы всегда найдете что сказать.
– Только иногда. Когда я с вами.
– Со мной?
– Да.
Прежде чем он успел объяснить, что именно имел в виду, к ним подошел Мюррей.
– Послушайте, дайте и нам полюбоваться на Люси, – сказал он и увлек ее в глубь комнаты. В его откровенном взгляде явно читалось искреннее восхищение. – Так и хочется вас нарисовать. Если бы я писал портреты, то непременно заставил бы вас позировать прямо сейчас.
– Какая отличная идея! – воскликнула Синди. – Ну почему ты не пишешь портреты, милый?
– Я скорее умру.
Его ответ прозвучал как удар хлыста. Синди выглядела словно побитая собачонка, а Полу явно стоило больших усилий сохранять спокойствие. Люси пришлось спасать ситуацию.
– В самом деле, Синди, дорогая, – сказала она, изумляясь собственной способности разговаривать как светская львица, – Мюррей ведь абстракционист. Просить его писать портреты – то же самое, что предлагать Полу открыть галантерейный магазин.
С лица Синди исчезло затравленное выражение, и она хихикнула. Мюррей взглянул на Люси. То, что он увидел в ее глазах, заставило его покраснеть и подойти к Синди.
– Прости меня, – обратился он к ней. – Люси попала в самую точку, но все же мне не стоило так реагировать.
Ужин прошел мирно. Пытаясь загладить неприятное впечатление, Мюррей весь вечер не закрывал рта. Слушая рассказы о буйных студенческих днях – «время, которое изо всех сил старается забыть», – Люси вновь почувствовала на себе всю силу его очарования. Лишь Пол оставался отстраненным; пусть внимательным и учтивым хозяином, заботящимся, чтобы гости ни в чем не нуждались, но все же отстраненным. Если он хотел продемонстрировать Мюррею, что того здесь лишь терпят, то не мог бы найти лучшего способа. Молодой человек жаждал быть принятым в Чартерсе как член семьи, поведение же Пола ясно давало понять, что он здесь только гость.
Кофе, как обычно, подали в музыкальную комнату. Пол, сославшись на то, что ему необходимо просмотреть кое-какие бумаги, извинился и направился в библиотеку. Люси в отчаянии сжимала и разжимала кулаки. Она должна была непременно сказать ему, что уезжает, но не могла сделать этого в присутствии остальных, особенно при Мюррее, который не сводил с нее сардонического взгляда. Догадался ли он о ее чувствах к Полу? И не поэтому ли так пристально за ней наблюдает? При мысли, что кто-то разгадал ее секрет, Люси бросило в жар, и ей нестерпимо захотелось, чтобы поскорее настало завтрашнее утро, когда она, наконец, сможет покинуть семейство Харлоу, предоставив хозяину дома безраздельно властвовать над своими домочадцами, как это было всегда.
– Пол! – в отчаянии окликнула она его.
– Да?
– Мне нужно с вами поговорить.
– Пожалуйста. – Он взглянул на часы. – Присоединяйтесь ко мне через час в библиотеке, пропустим по стаканчику.
Где-то в глубине дома часы пробили половину десятого, когда Люси постучала в дверь и вошла в библиотеку. Как случалось каждый раз, когда она переступала порог этой просторной комнаты, она испытала восторг при виде великолепных панелей на стенах, теснившихся на полках книг в дорогих кожаных переплетах и веселых отблесков пламени на латунной подставке для дров перед камином.
Поскольку Пол, приезжая в Чартерс, проводил в этой комнате большую часть времени, здесь все было сделано с учетом его нужд – мягкие кресла на случай переговоров и огромный овальный шератоновский стол, за которым он работал.
– Не понимаю, как это вы допустили, чтобы в столе не было ящиков, – заметила она однажды.
– И слава богу, иначе они были бы забиты бумагами, до которых у меня никогда не дошли бы руки. – Он кивнул на аккуратную стопку документов. – А так я ничего не забываю и всегда навожу порядок, перед тем как идти спать.
Сейчас, войдя в библиотеку, Люси увидела, что стол завален бумагами, а Пол, в рубашке с короткими рукавами, склонился над кожаной папкой солидных размеров. Он был так погружен в работу, что не заметил ее появления, а она, залюбовавшись им, не торопилась его окликать. Он сидел спиной к окну, и его волосы казались совсем светлыми на фоне тяжелых бархатных гардин цвета бургунди, а обычно бледная кожа, наоборот, приобрела теплый оттенок.
Почувствовав, что за ним наблюдают, он поднял голову и, заметив Люси, вскочил из-за стола:
– Простите. Я не заметил, как вы вошли.
– Если вы еще не закончили, не буду вам мешать, – сказала она, подходя к камину.
– Вы мне совсем не мешаете.
К ее удивлению, Пол отложил бумаги в сторону и подошел к ней. Он так и не надел пиджак, и она почувствовала волнение, увидев, как перекатываются мускулы под тонким шелком рубашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59