Мистер Мейдженди протянул коробку Валентину.
- Ну разумеется! У меня есть запасные. Я всегда вожу с собой несколько образцов.
Эммелайн рассталась с ними, быстро двигаясь по коридору, словно бледно-желтое привидение. Валентин и мистер Мейдженди отправились приводить себя в порядок перед обедом, который, как чувствовали оба, явится для них тяжелым испытанием.
Глава 12
Обед действительно был испытанием.
Леди Скун, восседавшая во главе стола, выглядела еще монументальнее и внушительнее, чем стоя; ее ноги были короче тела, поэтому сидячее положение шло ей на пользу. Валентин, сидевший слева от нее, отнюдь не чувствовал себя счастливым. Хотя она время от времени заговаривала с ним, как того требовала вежливость, он ощущал ее скрытую досаду из-за того, что посторонний стал свидетелем глупого поведения хозяина дома. Но это еще можно было вынести Валентина беспокоила не столько леди Скун, сколько Ева.
Она сидела напротив него, справа от леди Скун. Валентина интересовало, каким образом возникло подобное расположение. Казалось, никто не помнил, что это свадебный обед. Возможно, здесь не существовало такого понятия - только прием гостей после бракосочетания. В конце концов, присутствие новобрачных было всего лишь случайным - благодаря снегопаду. Еве следовало находиться в Мадриде. Но она была здесь и занимала место, повергающее Валентина в смущение. Выглядело так, будто новобрачный он, а не Джон Скун.
На Еве было черное платье и рубиновое ожерелье, которое показалось Валентину знакомым, но он видел не одежду и драгоценности, а только ее лицо, словно озаренное каким-то внутренним сиянием - темные глаза, волнистые темные волосы, кремовая кожа, алые губы казались слишком яркими, чтобы смотреть на них долго. Валентин окинул взглядом стол, проверяя, испытывают ли остальные такое же впечатление.
Он не заметил никаких признаков этого. Мистер Мейдженди и Джози, сидящие по одну сторону с Евой, возможно, просто не могли толком ее разглядеть, но Люциус, Эммелайн и Джон сидели лицом к ней и могли видеть то же, что Валентин, если бы захотели. Но хотели ли они этого? Эммелайн говорила о погоде, снеге и детях. Джон казался заинтересованным только своей тарелкой, а еще больше - своим бокалом.
Валентин сознавал, что чары Евы предназначены исключительно для него, и не мог оставаться к этому равнодушным. Ему хотелось, чтобы она оставила его в покое, но он в то же время надеялся, что этого не произойдет. Игру делало еще более опасной то, что Ева ощущала сопротивление Валентина и намеревалась его сломить. То, что она ранее принадлежала Чарли, а ныне - Джону Скуну, ничуть на нее не влияло.
Темные глаза словно читали мысли Валентина, отвечая: "Да, я знаю, что ты брат Чарли. Тем больше оснований добавить тебя к списку моих жертв". Однако ему казалось, будто он слышит, как Ева смеется над этой идеей и говорит: "Стоит ли быть таким мрачным? Ты всегда подвергаешь себя моральному перекрестному допросу, прежде чем решить, стоит ли ответить на улыбку? Ведь ты видишь, что я только шучу - зачем же тебе оставаться серьезным?"
Валентин жаждал освободиться от ее чар, как муха - оторваться от липкой бумаги. Чем больше он старался избегать взгляда Евы, тем чаще встречались их глаза, пока, наконец, он не сдался, разгоряченный бургундским, и не улыбнулся в ответ. К счастью, беседа стала всеобщей, так что их абсурдное радостное возбуждение, по-видимому, оставалось незаметным для окружающих. Валентин был достаточно осторожен, чтобы надеяться на это, но Еву это явно не заботило.
Вино не улучшило настроение лишь одного из присутствующих. На бедного мистера Мейдженди, сидящего между Евой и Джози, никто не обращал внимания. Ева не удостаивала его ни словом, ми даже взглядом. Джози, поглощенная своими мыслями, говорила, только если к ней обращались, а мистер Мейдженди не рисковал это делать. Он приложил все усилия, чтобы выглядеть как можно лучше: его маленькие пухлые ручки были полностью очищены от пиротехнической грязи, крахмальный воротничок был выше, чем требовала даже утренняя мода, черные волосы аккуратно разделял широкий прямой пробор, на щеках сверкал румянец. Но мистер Мейдженди утратил обычную веселость. Он обмяк на стуле, сознавая свою непопулярность у дам - особенно у властной миссис Скун,убогий и жалкий в своем смущении. Валентин время от времени пытался ободрить его улыбкой, но присутствие Евы заставляло его забыть о бедном мистере Мейдженди.
Когда леди удалились, Валентин почувствовал, как будто мир перестал вращаться вокруг него, а Мейдженди - словно тяжелый груз упал с его плеч. Двое других мужчин, казалось, вовсе не обратили на это внимания. Они машинально поднялись, когда леди Скун направилась к двери, которую Валентин поспешно распахнул, но даже не прекратили разговор. Когда Джози последней выходила из столовой, Валентин с удивлением услышал ее заговорщический шепот:
- Могу я позже увидеться с вами? Я хочу кое-что вам сказать. Встретимся в дневной комнате. Но постарайтесь пройти туда незаметно.
- Хорошо,- без особого энтузиазма ответил Валентин.- Где эта комната?
- Наверху, в конце коридора. Я оставлю дверь приоткрытой. Но не подходите сразу ко мне. Если там будет кто-нибудь еще, я притворюсь, что читаю.
Валентин бросил взгляд через плечо: мужчины в столовой, казалось, не обращали на них внимания. Он почти вытолкнул Джози, закрыл за ней дверь и вернулся, стараясь выглядеть равнодушным.
- Похоже, Мейдженди, вы поставили на уши весь дом,- говорил Люциус.Мои дети устроили настоящий ад с пистонами; мой тесть сидит в кровати, играя с ракетой, которую, по его словам, вы сделали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63