Лейтенант Крицын кивает на мою руку. Она в крови. Даже не заметил, как ранило. Сделал перевязку носовым платком.
- А это что у тебя? - обращаюсь к адъютанту, показывая на его щеку. Оказывается, и он не почувствовал, как обожгло пулей.
К нам подошла группа офицеров. Это были слушатели Военной академии имени М. В. Фрунзе. Они находились на стажировке и вот теперь оказались в неопределенном положении. Приказываю вырыть могилу и похоронить капитана Горячева и других погибших товарищей. Несколько минут молча постоял около убитых.
На шоссе показалась "эмка". В ней инженер одной из строек укрепленного района под Белостоком. Говорит, что там все разгромлено. Предлагаю инженеру привести в порядок мою полуторку, а сам беру его машину и продолжаю путь в 10-ю армию. Нужно попасть туда как можно быстрее.
Восемнадцать часов. Яркое солнце освещает дорогу. Километр за километром продвигаемся вперед. Нет-нет и снова вдоль шоссе проносятся гитлеровские самолеты, сопровождая нас, точно почетный эскорт.
Скоро и Белосток. Навстречу тянутся войска, идет гражданское население.
Штаб армии был в городе. Но где он сейчас? Война все перепутала. Встречные офицеры ничего толком не знают. Впечатление такое, что командование армии потеряло связь с частями. Да это и понятно, если учесть, что удар немцев был внезапным и сильным. Наконец все-таки разыскал штаб армии. Но застал там только начальника тыла. Говорит, что командующий и основной состав штаба выехали на КП. Узнаю его месторасположение и направляюсь туда.
Впереди железнодорожный переезд. На пути до отказа забитый людьми товарный состав. Паровоз под парами и готов тронуться в глубь страны. Но налетают фашистские самолеты. Слышатся взрывы, а затем душераздирающие крики женщин и детей. Сотни убитых и раненых. В этой сутолоке видны фигурки двух медицинских сестер в белых халатах.
Ко мне подбегает военный комендант станции. Голова забинтована. Гимнастерка в крови. Приказываю уцелевшие вагоны немедленно отвести на запасный путь, убрать трупы, эвакуировать раненых.
Комендант смотрит умоляющими глазами:
- Товарищ генерал, у меня нет никаких средств. Нет даже людей, чтобы выполнить ваши приказания.
У переезда я вижу команду человек в сто. Спрашиваю у старшего лейтенанта, куда ведет людей. Он разводит руками и отвечает совсем не так, как требует устав.
- Слушайте меня,- говорю я несколько повышенным тоном. - Отныне подчиняетесь коменданту. Все его приказания выполнять четко и быстро. А сейчас обеспечьте эвакуацию раненых.
Офицер берет под козырек:
- Товарищ генерал, приказание будет выполнено!
- Вот и хорошо. Главное - не теряйтесь, больше веры в свои силы, а нервы поберегите. Война только началась.
Трогаемся дальше. Пересекаем железнодорожное полотно. Примерно в двенадцати километрах юго-западнее Белостока замечаем небольшой лес, на опушке которого и расположился командный пункт 10-й армии. Расстояние небольшое, а добирался я до него несколько часов. За это время повидал много людского горя, потерял близких товарищей.
Было девятнадцать часов, когда мы подъехали к командному пункту. Вид у него более чем скромный. Две палатки. В каждой по деревянному столу и несколько табуреток. На одном из столов телефонный аппарат. Поодаль от палаток - машина с радиостанцией.
Меня встретил командующий армией генерал-майор К. Д. Голубев с группой штабных офицеров. Спрашиваю у генерала, почему из 10-й армии в штаб фронта не поступило почти никаких сведений. Он отвечает, что проводная связь нарушена, а армейские рации работают очень плохо, вражеские их забивают.
- Доложите о положении войск,- говорю ему. Командующий развернул карту:
- На рассвете три вражеских армейских корпуса при поддержке значительного количества танков и бомбардировочной авиации атаковали мой левофланговый пятый стрелковый корпус. Дивизии корпуса в первые же часы боя понесли большие потери. Особенно пострадала сто тринадцатая.
И по лицу, и по голосу генерала чувствуется, что он сильно переживает. Попросив разрешения, он вынул из кармана коробку с папиросами, закурил, а затем, водя карандашом по карте, продолжал:
- Чтобы предотвратить охват армии с юга, я развернул на реке Курец тринадцатый механизированный корпус, но, сами знаете, Иван Васильевич, танков в дивизиях корпуса мало. Да и что можно требовать от Т-26? По воробьям из них стрелять... В центре, против первого стрелкового корпуса, в направлении на Белосток наступает сорок второй армейский корпус. Чтобы укрепить здесь оборону, я поставил шестой механизированный корпус на рубеж по восточному берегу реки Царев, в полосе Крушево, Суражи.
Это сообщение вывело меня из себя:
- Что вы делаете, генерал? Ведь вам известно, что механизированный корпус предназначен для контратак по наступающему противнику, а не для того, чтобы затыкать прорехи в обороне.
Командующий склоняется над картой, тяжко вздыхает, потом говорит:
- Это справедливо. Но с чем воевать? Почти вся наша авиация и зенитная артиллерия разбиты. Боеприпасов мало. На исходе горючее для танков.
- Насколько мне известно, товарищ Голубев, в вашей армии было достаточно горючего. Куда же оно делось?
- Тут, видимо, вражеская агентура поработала. Уже в первые часы нападения авиация противника произвела налеты на наши склады с горючим. Они и до сих пор горят. На железнодорожных магистралях цистерны с горючим тоже уничтожены. Ясно, что это не случайно, вражеская авиация действовала по хорошо известным ей объектам.
Нашу беседу прервал прибывший на КП командир 6-го кавалерийского корпуса генерал-майор И.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84