В следующую секунду Фэй выпрямился и отодвинул в сторону тех, кто его держал. Он затянул ремешки своего щекотуна вокруг груди и подмышками. Протянул руку, и кто-то подал ему рубашку и плащ без плеча. Он ловко надел их, а Пух-Бах, используя свои маленькие клешни, помог просунуть свою башенку и тело через аккуратно подрубленные края вырезов. Маленькая группа захвата смотрела на Фэя с почтительным ожиданием. Он на минуту замер, словно размышляя, а затем подошел к Гастерсону, посмотрел ему в лицо и снова замер.Внешне лицо Фэя казалось беспечным, но глаза выдавали муку. Гастерсон знал, что он совсем не думает, а просто слушает инструкции, нашептываемые ему на самом пороге слышимости.— Гасси, старик, — сказал Фэй, судорожно изобразив широчайшую улыбку, — я был бы очень обязан, если бы ты ответил на несколько простых вопросов. — Вначале его голос был хриплым, но он дважды сглотнул и исправился. — Что ты имел в виду, когда изобрел щекотун? Чем именно они должны были стать?— Ты что, — несчастный… — начал было Гастерсон со смущением и ужасом одновременно, затем взял себя в руки и кратко ответил: — Предполагалось, что они будут механическими напоминателями. Предполагалось, что они будут записывать меморандумы и…Фэй поднял вверх ладонь, покачал головой и снова стал слушать пространство. Затем он произнес:— Так предполагали использовать щекотунов люди. Я совсем не это имел в виду. Я имел в виду, какую пользу щекотуны должны были принести сами себе. Конечно, у тебя были кое-какие мысли насчет… — Фэй облизал губы. — Если тебе это поможет, — добавил он, — то знай — не Фэй задает тебе этот вопрос, а Пух-Бах.Гастерсон заколебался. У него возникло ощущение, что каждое из восьми двойных существ в комнате с нетерпением ждет его ответа, он почувствовал, как что-то влезло в его сознание и перелопачивало его зарождающиеся мысли, заглядывая в них и под них еще до того, как он сам успевал их сформулировать. Глаз Пух-Баха был похож на красный прожектор.— Ну, так как же, — продублировал Фэй. — Какую пользу щекотуны должны были принести сами себе?— Никакой, — мягко сказал Гастерсон. — Совсем никакой.Он почувствовал разочарование, повисшее в комнате, а вместе с ним и что-то похожее на паникуНа этот раз Фэй прислушивался к суфлеру довольно долго— Я надеюсь, что на самом деле ты так не думаешь, Гасси, — сказал он наконец совершенно серьезно — Я имею в виду то, что ты вообще не осознавал в то время. Позволь мне в последний раз сформулировать этот вопрос иначе. Каково место щекотунов в естественной природе вещей? В чем смысл их жизни? Их особые мотивы? В чем их гений? Их конечная цель? Каким богам должны поклоняться щекотуны?Но Гастерсон уже качал головой. Он произнес:— Я совершенно ничего не знаю об этом.Фэй вздохнул и вместе с Пух-Бахом повел плечом в уже знакомом «трехшарнирном» жесте. Затем он оживился.— Полагаю, сейчас мы дальше не продвинемся, — сказал он. — Продолжай думать, Гасси. Постарайся что-нибудь вспомнить Ты не сможешь выходить из квартиры — я оставляю охрану Если захочешь увидеть меня, то скажи ей об этом. Или просто подумай. Через какое-то время тебе в любом случае еще будут заданы вопросы Может быть, мы даже применим к тебе особые методы Возможно, ты будешь щекотунизирован Все. Давайте, вы все, нам пора двигаться.Прыщавая и ее подружка отпустили Гастерсона, человек, державший Дейзи, ослабил свою благопристойную хватку Дэвидсон и Кестер бочком и оглядываясь вышли из комнаты и маленькая группа захвата не спеша удалиласьВ дверях Фэй оглянулся— Прости, Гасси, — сказал он, и в какое-то мгновение в его глазах промелькнуло их обычное выражение — Жаль, что я не могу — Клешня поднялась к его уху, и спазм боли исказил его лицо, он напрягся и вышел Дверь закрылась.Гастерсон два раза глубоко вздохнул, что, скорее, было похоже на гневное всхлипывание А затем, все еще шумно дыша, пошел в спальню.— Что? — спросила Дейзи, следя за ним взглядом.Он вернулся, держа в руках свой револьвер тридцать восьмого калибра, и направился к двери.— Что ты собираешься делать? — спросила она, отлично зная ответ.— Я собираюсь разнести на куски железную мартышку, пристроившуюся на плече Фэя, даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни.Она обхватила его руками.— Дай мне пройти, — рычал Гастерсон. — Хоть раз в жизни я должен быть мужчиной.Пока они боролись за оружие, дверь бесшумно открылась и в комнату проскользнул Дэвидсон, который ловко выхватил у них револьвер прежде, чем они заметили его присутствие. Он ничего не сказал, только улыбнулся и, выходя из комнаты, покачал головой с грустным упреком.Гастерсон тяжело сел.— Я знал, что все они псионики, — тихо сказал он. — Я просто потерял контроль над собой — так подействовал на меня последний взгляд Фэя. — Он дотронулся до руки Дейзи. — Спасибо, малыш.Он подошел к стеклянной стене и стал осматривать окрестности. Через некоторое время повернулся и сказал:— Может, тебе лучше быть с детьми, а? Я думаю, что охрана позволит тебе пройти.Дейзи покачала головой.— Дети никогда не возвращаются домой до ужина. Еще несколько часов они будут находиться в большей безопасности, чем рядом со мной…Гастерсон рассеянно кивнул, сел на кушетку и подпер подбородок рукой. Спустя секунду его лицо разгладилось, и Дейзи поняла, что где-то внутри завращались шестеренки и энергичней забегали электроны, — хотя тут же она напомнила себе, что ей нужно навсегда вычеркнуть из своего словаря именно эти риторические фигуры, приобретшие теперь особый смысл.Примерно через полчаса Гастерсон мягко сказал:— Я думаю, что щекотуны настолько псионичны, что у них на всех словно бы один разум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82