Афрейт, ухватившей его за лодыжки, снилось, будто они скитались по заснеженной пустоши, как вдруг налетел порыв ледяного ветра и зашвырнул Северянина так высоко, что тот казался размером не больше чайки. Выяснилось также, что и Серый Мышелов, не просыпаясь и не открывая глаз, сполз с другой кровати – менее роскошной, чем первая, – в которую они с Сиф улеглись накануне вечером, и, совершенно голый, если не считать прикрывавшей его простыни, залез под этот предмет мебели. Сиф приснилось, что они с Мышеловом шли по каким-то бесконечным подземным коридорам, причем единственным источником света в окружавшем их мраке было призрачное свечение, исходившее от верхней части лица ее спутника: похоже было, будто он надел светящуюся полумаску, за который его глаза казались двумя черными провалами. И вдруг Серый исчез, проскользнув в какой-то люк, на котором фосфоресцировала сделанная ланкмарскими иероглифами надпись: «Нижний мир».Однако наутро, когда стал ясен масштаб происшедших за ночь перемен и все силы были брошены на приспособление к новым условиям, ни у кого не было времени задуматься об истинном смысле ночных похождений и снов, которые могли оказаться вещими.Прежде всего с утра нужно было отогреть всех близких и любимых, закоченевших суровой ночью в своих постелях. Потом необходимо было прийти на выручку пастухам, собиравшим разбросанных бурей овец, – правда, пастухов, равно как и остальных, кому приходится ночевать на открытом воздухе, пришлось сначала разморозить. Остаток дня женщины чистили и топили печи, заготавливали топливо, проветривали зимнюю одежду, все лето лежавшую в глубоких сундуках, а мужчины крепили причальные канаты кораблей и лодок, которые всю ночь трепал жестокий ветер, зашивали досками окна на крышах домов и люки на палубах, помогали живущим на отшибе справиться с подготовкой к неожиданно наступившей зиме.Когда наконец основные дела были сделаны и появилось немного свободного времени, жители острова стали строить всевозможные предположения, пытаясь объяснить неожиданный каприз погоды: одни говорили, что это бушует разгневанный Кхакхт, Ледяной Маг; другие полагали, что это вырвались на волю невидимые крылатые принцы, томившиеся на вершине головокружительного Стардока; были даже такие, кто считал, что полярные льды проломили наконец хрупкую кору Невона и, прорвавшись в его огненное нутро, остудили бушующее там пламя. Сиф и Афрейт надеялись, что церемония, проводимая в Ночь Полной Луны, поможет отыскать ответ на мучивший всех вопрос, и, хотя матушка Грам и Старший Советник отменили предстоящую церемонию ввиду неблагоприятной погоды (обряд всегда проводился на открытом воздухе), женщины все-таки продолжали готовиться. Матушка Грам не возражала, поскольку верила в свободу выражения религиозного чувства, но члены Совета отказались дать официальное разрешение.А потому никто не удивился, когда ночью в храме Луны под открытым небом, вокруг колокольной арки, покоившейся на двенадцати колоннах, символизировавших двенадцать образов Луны, собралось не так уж много народу. В основном это были обедавшие накануне у Сиф и те, кого женщинам правдами и не правдами удалось уговорить прийти. Сами они, разумеется, были на месте – зачинщицы несанкционированного собрания, укутанные в ритуальные зимние платья из белого меха с капюшонами, митенки и сапожки из бараньей шерсти. Были там и пять девочек – как образцовые послушницы, они не могли пропустить церемонию, хотя на самом деле ничто на свете не могло бы удержать их от участия в чреватом приключениями событии. На них была почти такая же одежда, что и на взрослых женщинах, – с той только разницей, что юбки у них были покороче и из-под подола нет-нет да и выглядывали розовые коленки. Меховые перчатки и чадра пятой девочки вполне соответствовали погоде. Фафхрд и Мышелов тоже пришли, хотя и провели весь день за работой сначала в доме у Афрейт, а потом в казарме. Оба казались слегка рассеянными, словно теперь им наконец-то стали припоминаться кошмарные видения, преследовавшие их ночью. С ними явились Скаллик и Пшаури: по всей видимости, их командиры подкрепили просьбы своих любовниц соответствующими указаниями, поскольку Пшаури выглядел странно настороженным и даже беззаботный Скаллик был явно обеспокоен.Старого Урфа ввиду его почтенного возраста никто не приглашал, но он счел нужным явиться и теперь стоял среди собравшихся, укутанный в темные меха, в островерхой шапочке и сапогах из тюленьей кожи с надетыми поверх небольшими снегоходами на мингольский манер.Пришел даже известный скептик – начальник порта Гронигер. Он объяснил свое появление так:– Колдовство всегда меня интересовало. Конечно, только суеверные глупцы могут в него верить, но им часто прикрывают преступления и всякую мерзость как на суше, так и на море. И не говорите мне, что ваши жрицы Луны занимаются белой магией, а не черной. Мне лучше знать.А под конец приковыляла и матушка Грам, завернутая в такое количество одежек, что больше всего напоминала взгромоздившийся на снегоходы узел с тряпьем.– Поскольку я хозяйка этого шабаша, то моя обязанность приглядеть за вами, чтобы вы не натворили чего лишнего, а заодно и не позволить никому помешать вам. – С этими словами она устремила на Гронигера проницательный, но дружелюбный взор.С ней пришла проститутка Рилл, тоже жрица Луны; ее левая рука была изувечена, почему она и испытывала странную симпатию к Фафхрду, у которого части руки не было вовсе (считалось, что ее отношение к герою ничего общего с сексом не имело).Вот эти пятнадцать человек и стояли теперь в храме Луны, обратив свои взоры на восток, где за причудливыми, со множеством фронтонов, крышами небольших, прилепившихся друг к другу домиков Соленой Гавани вот-вот должно было взойти ночное светило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109