– Ты и вправду искренне беспокоишься о нем, – заметила Сиф. – Больше, чем другие. Я замечаю это последние две недели. С тех самых пор, как ты получил письмо с зеленой печатью, которое привез последний ланкмарский корабль – еще до «Ласки».– Ты наблюдательна, госпожа, – произнес он.– Я видела это письмо, когда капитан Мышелов открывал мешок с почтой. Что в нем, Пшаури? Тот отрицательно покачал головой:– При всем моем уважении, госпожа, я не могу сказать. Это дело только между мною, капитаном и еще одной особой. Я не могу говорить об этом без разрешения.– А капитан знает?– Не думаю. Не уверен.Сиф настроена была продолжать задавать вопросы, несмотря на явное и необъяснимое нежелание Пшаури отвечать, но тут пятеро пришедших из лагеря поравнялись с ними, и возможность для беседы по душам была упущена. Начиная с этого момента Сиф и Пшаури чувствовали себя актерами на сцене, поскольку каждый из новоприбывших желал лично видеть чудо: металлический куб, по собственной воле отклоняющийся от вертикали и вполне определенно указывающий направление в сторону шахты. В конце концов даже скептику Гронигеру ничего не осталось, кроме как довериться своим глазам.– Придется поверить, – проворчал он, – хотя и не хочется.– Да, при свете дня это трудно, – согласилась Рилл. – Ночью как-то проще.Матушка Грам кивнула:– Да, с колдовством всегда так.Солнце уже показалось из-за горизонта, расстелив яркую желтую дорожку по поверхности тумана, который, как ни странно, не рассеивался.Сиф и Пшаури принялись отвечать на вопросы о невидимых глазу пульсациях маятника.– Он просто дрожит, – говорила женщина.– Не знаю я, почему мне кажется, что это сигналы от капитана, – отнекивался лейтенант. – Просто я так чувствую, и все.Гронигер фыркнул.– Не могу сказать, что вполне разделяю его уверенность, – призналась Сиф. – По мне, так это просто дрожь какая-то.Еще через две остановки они подошли к южному берегу острова. Приготовились остановиться и в третий раз, как раз у того места, где трава сменялась камнями и довольно крутой откос сбегал к узкому пляжу, на который то и дело накатывались волны прибоя. По правую руку от них откос становился все круче, пока наконец не превращался в вертикаль. Слева упрямый туман продолжал липнуть к берегу. Его плотную пелену разрывали лишь мачты кораблей, стоявших на причале в бухте Соленой Гавани.Теперь настала очередь Пшаури держать бечеву. Казалось, он нервничает: движения его стали торопливыми, руки немного дрожали. Протянув вперед правую руку, он согнул ноги в коленях и всем корпусом подался вперед, так чтобы его правый глаз оказался на одной линии с маятником.Сиф и Рилл опустились на колени по обе стороны маятника, чтобы не упустить ни малейшего движения. С губ женщин уже готово было сорваться восклицание, но Пшаури их опередил.– Маятник больше не указывает на юго-восток, – быстро произнес он сдавленным голосом, – но тянет прямо вниз. Послышался выдох удивления, и Рилл подтвердила:– Да!Сиф тут же потребовала, чтобы Пшаури передал ей куб для проверки, и тот безропотно подчинился, хотя и заметно нервничая при этом. Сам он встал между нею и морем. Остальные окружили ее сзади. Рилл продолжала стоять на коленях.Через мгновение Сиф повторила:– Все еще тянет вниз.– Да, – произнесла Рилл. – И вибрирует.– Так, значит, капитан Мышелов сейчас прямо под нами и не шевелится, – подал голос Скаллик. Сиф подняла на него глаза:– Если это он.– Но как? – недоверчиво спросил Гронигер, тряся головой.– Смотрите, – изменившимся голосом сказала Рилл. – Маятник снова движется.Они переглянулись. Куб и впрямь закачался, то к шахте, то от нее, но страшно медленно, словно прилипая к воздуху на каждом сантиметре своей дуги.В голосе Скаллика на этот раз звучало благоговение.– Можно подумать, он там расхаживает туда и обратно. Прямо под нами.– Наверное, он нашел подземный ход, – предположила матушка Грам.– Сказки это все, – проворчал Гронигер.Вдруг, безо всякого предупреждения, черно-золотой куб рванулся к морю с такой силой, что бечевка прямо-таки вылетела из руки Сиф. Она вскрикнула от боли, а маятник, со свистом рассекая воздух и таща за собой бечеву, точно комета свой хвост, пролетел мимо Рилл, едва не задев ее висок.Но тут на пути летящего снаряда возникла ладонь распластавшегося в прыжке Пшаури. Присутствовавшие невольно зажмурились, услышав звучный шлепок, с которым металлический куб врезался в живую плоть. Проворный лейтенант покатился по песку, сбитый с ног ударом, но все же успел накрыть руку другой ладонью. Когда он поднялся на ноги, его ладони были сомкнуты вместе, а бечевка маятника свисала из них, словно хвост какого-то пойманного им живого существа. Все замерли, завороженные, когда он шагнул в сторону Сиф.Скаллик произнес почти молитвенным тоном:– Как если бы капитан, походив туда-сюда, метнулся, словно молния, прямо к морю. И представить такое невозможно.Гронигер только покачал головой, из последних сил стираясь сохранить остатки подвергшегося тяжкому испытанию скептицизма.Пшаури, приподняв локти, обратился к Сиф:– Госпожа, пожалуйста, расстегни мою сумку. Она как раз внимательно разглядывала окровавленные подушечки большого и безымянного пальцев левой руки – камень, рванувшись, дернул бечеву так, что она сорвала кожу; но, услышав слова Пшаури, немедленно сделала то, что он просил, стараясь, однако, не пользоваться пострадавшими пальцами.Он опустил обе ладони в сумку, продолжая давать указания:– Теперь обмотай бечеву вокруг пуговицы – нет, лучше пропусти ее через петлю в середине клапана. Затяни узел потуже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109