А теперь эта любовь к жене отца... Какая горькая, отвратительная ирония судьбы! - подумал он.
Слейд видел, как Трейси выбежала из комнаты, слышал, как она пересекла холл и вошла в ванную, и звук с досадой захлопнутой двери болью отозвался в нем. Она снова приведет себя в порядок и уедет. Все будет кончено. Больше не нужно будет скрываться, исчезнет причина держаться подальше от ранчо.
Именно этого он и хотел со дня ее приезда, а теперь, когда его желание сбывалось, это причиняло ему ужасную боль.
Он печально вздохнул и встал. Натягивая джинсы, услышал, что дверь ванной открылась.
Вошла Трейси, завернутая в большое белое полотенце. Не взглянув на него, стала собирать свои вещи. Слезы на ее лице высохли, но глаза блестели. Она снова могла расплакаться.
Ему следовало уехать в Хелину, как только он проснулся. Он не должен был опять укладывать ее в постель. Слейд сознавал эту истину так ясно, что она причиняла ему боль. Он знал, Трейси испытывает к нему чувства, на которые он не имеет права ответить. Нужно сказать ей правду.
- Трейси...
Она попятилась от него. Руки у нее были заняты вещами, и она выставила их вперед, как щит.
- Хватит, Слейд, - произнесла она сдавленным, умоляющим голосом.
Он с трудом набрал в грудь воздух.
- Я знаю. Просто хотел сказать кое-что. Трейси отступила и остановилась около высокого бюро.
- Я не хочу этого слышать, - ответила она слабым голосом, видя, что он сделал еще один шаг к ней. - Ты уже достаточно сделал. А сейчас дай мне спокойно уехать.
Ее взгляд метался к двери и обратно. И вдруг она взглянула на верхнюю полочку бюро. В последующие дни она не переставала спрашивать себя, что побудило ее посмотреть туда, но в тот момент у нее было такое ощущение, что ее глаза сами нашли старую фотографию. Возможно, аскетичность комнаты Слейда заставила ее обратить внимание на эту единственную деталь. Остальная мебель сияла полированной пустотой, и фотография сразу бросалась в глаза.
Трейси стояла прямо рядом с ней и взглянула лишь машинально.
В ее сознании промелькнула мысль, что она знает человека, который улыбался ей со снимка.
Она нахмурилась, переложила вещи в одну руку, чтобы вторая была свободна, и взяла старый черно-белый снимок. Молодая, очень хорошенькая, улыбающаяся женщина, немного похожая на Слейда. Трейси нахмурилась.
- Это.., это кто-то из твоих близких? Слейд поперхнулся.
- Моя мать.
- А мужчина? - В тот самый момент, когда она задала вопрос, она уже знала ответ. Мужчина на снимке был Джейс - молодой, очень интересный Джейс, с темными волосами и живыми, умными глазами.
Она медленно опустила фотографию и повернулась к Слейду.
- Ведь это Джейс, так?
Лицо Слейда казалось трагической маской. Было бессмысленно винить себя за то, что он оставил снимок на бюро. Произошло столько всего, что он просто забыл. Он кивнул.
- А почему он с твоей матерью? - Трейси знала почему, но ей нужно было услышать это от него, несмотря на то что мурашки пошли у нее по коже и в желудке поднималась тошнота. Слейд молчал. Она сама догадалась обо всем и почувствовала такую ненависть к нему, что с радостью убила бы его прямо на месте, если бы у нее была возможность это сделать. - Он был твоим отцом, да? Скажи мне, будь ты проклят! Это тот самый секрет, который ты скрывал? Зачем? Ее голос сорвался на крик:
- Зачем? - Потом упал до едва различимого:
- Господи! Зачем? - Фотография выскользнула на пол из ее внезапно разжавшихся пальцев. Она должна уйти отсюда как можно скорее! Трейси развернулась и опрометью бросилась вон.
Слейд не мог пошевелиться. На несколько долгих, перевернувших все его существо минут он оцепенел. Потом дыхание восстановилось, накатила боль и ужасная тоска. Он должен поговорить с ней, должен помочь ей пройти через это.
На ощупь он нашел рубашку, потом носки и ботинки. С бешено бьющимся сердцем вышел из комнаты и остановился у закрытой двери в комнату Трейси. С трудом проглотив ком в горле, он тихо постучал.
- Трейси! - Ответа не было. - Трейси! - Он постучал громче и попробовал ручку. Дверь была заперта. - Открой дверь, Трейси.
И услышал слабое:
- Оставь меня в покое.
- Нет. Открой дверь.
Она не ответила.
Минуту Слейд смотрел на дверь, потом навалился на нее плечом, старый замок не выдержал, и дверь распахнулась.
Трейси не подняла головы. Она сидела на кровати с сухими глазами, почти утратив ощущение окружающей реальности. Слейд подошел к ней.
- Я думаю, нам нужно поговорить.
- Теперь тебе хочется поговорить? - Ее глаза излучали неподдельную ненависть. - Зачем? Разве ты можешь сказать что-нибудь такое, что может оправдать тебя?
- Может быть, нет. У тебя есть полное право быть расстроенной, но...
- Расстроенной! - В ее горьком смехе прозвучали истерические нотки. Слово "расстроена" вряд ли передает мое состояние. - Весь ужас ситуации опять представился ей, и она закрыла лицо руками. - Расстроена! - простонала она. О Господи, это даже забавно.
Слейд встал перед ней на колени и положил свои руки на ее. Она вскочила и отпрянула в ужасе, обертывая вокруг себя полотенце.
- Не смей прикасаться ко мне! - закричала она. - Никогда не смей ко мне прикасаться! Слейд медленно поднялся с колен.
- Ты можешь послушать минуту?
- Что слушать? Очередную ложь? - Ее лицо выражало отвращение. - Ты понимаешь, что ты сделал? Ты хотя бы понимаешь?
Желваки заходили на его скулах.
- Конечно, понимаю. Я не совсем лишен чувств.
- Ах, ты не лишен? Хорошо, что ты это сказал, потому что это никак не следовало из твоего поведения. - В голосе Трейси было столько сарказма, боли и гнева, что он стал неузнаваемым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60