Не угадаете. Он мне назвал только двух самобытных творческих личностей — Аввакума и Савинкова. Я у него спрашиваю: "Ну а Достоевский?" А он: "А что Достоевский? Примитивный пересказ идей Библии". Нет, увольте, сударь, это я так не оставил. Мое родовое партийное мессианство не позволило оставить Шкловича на вольных наших просторах. Я его спровадил туда, в дробь семнадцать, хай, падло батистовое, врубается в маколлизм, а то плел мне, чушонок: Россия, дескать, милостивый государь, не имеет своей истории, а тем более истории утопической, социалистической, сюрреалистической и неокоммунистической. Да у нас всего невпроворот, сучье вымя! И этих утопий пруд пруди, и нам незачем бить пролетку по чужим загонам, незачем гнать гамму, чтобы из этой утопии учинить гоп-стоп, а потом гореть буксами, век нам свободы не видать! Заруба так и сказал: "Нет у нас деклассированных! Любой может стать гением! И какой же русский не любит быстрой езды, сучий топор!" И мы с Зарубой установили, что разговоры о нашем рабстве и бескультурье оттуда пошли. От врагов наших, милостивый государь. И вот тут-то я и хочу поставить вопрос, который в свое время, именно в ноябре 1925 года, поставил Сталин перед собравшимися соратниками: зачем понадобилось меньшевикам и эсерам внушать советским гражданам взгляд, будто русские — это народ рабов, всегда преклонявшихся перед жестокостью, пресмыкающихся перед сильной властью, ненавидящих все чужое и враждебное культуре, а Россия — вечный рассадник деспотизма и тоталитаризма, опасный для всего мира? Сталин занял прямо противоположную позицию. Чем меня привлек ваш Заруба, так это мессианизмом, если хотите. Что такое мессианизм? Это вера некоторой социальной группы в свое высокое предназначение определять не только судьбу своего народа, но и судьбу всего человечества. Сталин шел именно по этому мессианскому пути, потому и Бердяев ему поверил. Маколлизм — это революционное мессианство, которое так необходимо нам, хотя бы для того, чтобы перехватить пальму первенства у сионистов. Не они избранный народ, а мы, социалистическая общность; заметьте, я не называю русских, или татар, или грузин, или армян, я называю социалистическую общность, которая создала новый тип человека, по сути своей антинационального, антинародного, мессианского, но не шовинистского. Вот так, батенька!
— Что это вы на старый лад все говорите — "милостивый", "надысь", "батенька"? — сказал было я, но Чаинова и след простыл. За окном хрустел снег и что-то назойливо поскрипывало, точно сосна расщеплялась от сильного ветра.
31
Проснулся я. действительно от скрипа, переходящего в визг. Чей-то препротивный голос выводил звуки, которые вместе собирались в длинное дребезжание: "де-клас-с-с-си-ро-ван-ный". Потом отчетливо было произнесено: "Ты деклассированный. У тебя нет класса. За тобой ничего не стоит". А потом пошла брань: "Всю прошлую культуру сожрали. Ваши гнусные попытки возродиться ничего ке стоят! Из чего возрождаться? На какой основе? За нами, крысами, стоит учение основоположников. Тысячи лет развивалась наша генерация. Да, да, из человекоподобных обезьян были выведены сначала водяные крысы, именуемые теперь ондатрами, а уже из них ветвь расслоилась: суслики и хорьки — это печенеги, варвары, половцы; они в норах, как последние скоты, живут, всю свою обезьянью манеру растранжирили в беготне по полям. Другая ветвь, не охваченная крысиным ренессансом, осталась недоразвитой и получила название "мышей", отсюда и мышление — самая убогая часть бытия, и, наконец, третья ветвь — это мы, крысы, всесторонне развитое, организованное общество, обеспечивающее соответственно гармоническое развитие каждому своему члену, разумеется с учетом классовой принадлежности. Четыре февральских, три мартовских и семь носорожьих революций позволили создать такое устройство общества, где все основные вопросы решаются исключительно тайным голосованием, однако с учетом накопленного жира и необходимых промтоваров. Отличительная наша черта — умение использовать достижения всех смежных животных, населяющих планету. Нам незачем, скажем, осваивать космос, за нас это провернут двуногие бестолочи, которым все равно, куда девать свой силы и нажитое добро, а мы уже со стопроцентной надежностью слетаем в тартарары, разумеется после того, как там побывают собаки, люди, кошки и женщины.
Огромная крыса высунулась из норы, махнула, должно быть своей товарке, рукой, то бишь лапой, совершенно белой изнутри и рыжей снаружи, и заговорила голосом — Господь мой, вот чего я больше всего боялся! — крыса заговорила голосом моей Любы. Я потрогал свой лоб, он был мокрый, а во рту совсем пересохло.
В дверях стояла Люба.
— Нет, нет! — закричал я. — Не подходи ко мне.
Я не знаю, почему я так закричал, почему я сказал именно эти слова, только она, это уж точно я помню, пожала плечами, сделала, впрочем, еще одну попытку приблизиться ко мне, а я застонал:
— Умоляю. Ради бога. Я же тебя не звал. Нельзя ко мне. Ко мне сейчас должны прийти. Точнее, они уже здесь.
Люба недоуменно глядела на меня, а я повторил:
— Да, да, тебе надо немедленно уйти. Очень прошу. У Каменевых уже горит свет. Я должен быть там…
Я помню: Люба заплакала. Мне было ее очень жаль. Но я ничего не мог поделать. Я боялся разоблачений. Я всю жизнь боялся… Чего-нибудь, да боялся…
32
В то самое время, когда повсюду обсуждалась эта отвратительная мысль о деклассированных элементах, пришедших к власти, на квартире у Каменевых горел свет. Здесь было не так много людей: Зиновьев, Радек, Сокольников, Луначарский, Розенгольц и Крестинский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202