— Бердяевский антибольшевизм направлен против всех наших достижений. Его религиозность и персонализм противоречат нашему мировоззрению. Он яростный антиколлективист, а следовательно, и антисоветчик. Вы обелили Бердяева. Мы установили, что этот ваш очерк в числе других ваших рукописей многократно размножался, переплетался и даже продавался во многих столичных городах.
— И почем же шли мои самодельные издания?
— От десяти до двадцати пяти рублей за экземпляр, — сказал строго Чаинов. — Кое-кто собирался поставить дело, так сказать, на промышленную основу и таким образом сколотить немалый капитал. А это, как вы сами понимаете, уголовное дело. Нам сейчас важно установить, не связаны ли вы были с вашими издателями? Не могли бы вы назвать людей, кому вы передавали свои труды?
— Я никому не передавал. Я относил рукописи только в редакции, где нередко они терялись. Были случаи, когда по согласованию с администрацией института я размножал некоторые статьи и раздавал для обсуждения…
— А после обсуждения вы собирали свои статьи?
— Пытался, но несколько экземпляров, как правило, исчезали. Так, очерк с Бердяевым был размножен в тридцати экземплярах, роздано было двадцать пять, а удалось собрать всего восемнадцать… Я не поклонник Бердяева. Он мне чужд по духу. Как чужд в чем-то любимый мой писатель Набоков.
— Почему же?
— Они — голубая кровь. А я — пролетарий. Во мне, если хотите, частица собачьего сердца. Сердца того побитого и заплеванного пса, которого гнали, истязали и унижали веками все привилегированные особи, начиная от бояр и опричников и кончая дворянами, юнкерами и интеллигентами последних преддореволюционных лет. Когда Бердяев говорит, что он князь и что всегда ощущал разницу между собой и плебеями, я думаю о себе. Я думаю о той благотворной силе, которую породила революция. Но, отрицая Бердяева-барина, я не могу не воздать должное его уму, его вере, его мудрости. Заметьте, ни он, ни я не ратуем за реставрацию капитализма в стране. Напротив, я всеми фибрами души жажду гибели посткапиталистических элементов, которые произрастают у нас. Я действительно готов положить живот за те высокие идеалы, которые несет революция, так за что же меня карать и подвергать гонениям?. — Вас никто не подвергает гонениям.
— Это неправда, уважаемый Алексей Иванович.
— Вы замахнулись на идеалы. Вы решили вести борьбу незаконными средствами.
— Что вы имеете в виду?
— Вы, минуя издательские органы, занялись размножением своих рукописей, часть из которых уже за границей…
— Я же вам сказал, что не передавал за рубеж ни одной строчки. Что касается идеалов, то мое исследование направлено именно на защиту идеалов. Я убежден в том, что надо проследить то, как рождалась аморальность в руководстве страной, то, как создавался новый социальный тип функционера-негодяя, исполнителя-мерзавца, осведомителя-подлеца. Я хочу увидеть истоки рождения безнравственных сил во внутрипартийной борьбе. А это окажется возможным лишь при тщательном анализе реальных фактов, реальных конфликтов и реальных побед и поражений, которыми наполнена жизнь таких личностей, как Сталин, Бухарин, Каменев, Зиновьев, Дзержинский, Томский, Вышинский, Ежов и многие другие. Неужели вы запретите мне заниматься такого рода исследованием? Неужели не поможете мне… Чаинов улыбнулся:
— Вот как вы повернули все. Ну что ж, посмотрим. Кстати, у меня возникла одна мысль. Если вы мне верите в том, что я могу вам в чем-то помочь, не могли бы вы мне приносить все то, что напишете по этим самым, как вы выразились, рутым изломам истории?
— Я психолог, — сказал я. — Вряд ли я смог бы работать продуктивно, если бы заранее знал, что моим первым читателем будет цензор вашего типа. У меня мозги устроены по-другому. Процесс моего исследования глубоко интимен. Как говорил великий Толстой, надо писать так, чтобы между тобой и богом не было никаких прокладок… К тому же вы убедились, что мой образ жизни и все мои писания исключительно лояльны. Я никогда не выступал против правительства. Не позволял себе даже высмеивать тех, кто достоин был осмеяния.
— Ну это, положим, не так.
— Что вы имеете в виду?
— Вам принадлежат некоторые компрометирующие определения, сделанные в адрес Генерального Секретаря партии.
— Какие же это определения?
— Вы многократно называли его "бровеносцем в потемках".
— Это не я называл, это народ так называл…
— Я полагаю, что мы к этому вопросу еще вернемся, — улыбнулся Чаинов.
10
Я тогда получил от Любы пакет. Пакет был передан мне одной девицей, которую я вышел встречать к поезду. Она передала мне сверток, я спросил, как у Любы дела, а она ответила:
— У Любы большие неприятности.
— Какие?
— Думаю, что в этом пакете все написано.
— Ну а вы как думаете, в чем суть этих неприятностей?
— В ее поведении. Она девочка хорошая, но многое себе стала позволять.
— В чем?
— Она, знаете, ведет со старшеклассниками психологический клуб и сильно ударилась в историю. Представьте себе, занялась психологией сталинизма. Уже двоих старшеклассников из ее клуба исключили из школы. Остальные члены клуба вступились за товарищей, написали листовки, издали газету под названием "Баррикада" и из номера в номер рассказывают о том, как идет борьба за восстановление ребят в школе.
— И что же вам не нравится в ее действиях?
— Разве мне? Она испортит себе жизнь. Ее уже вызывали в Комитет социальной защиты.
Я распрощался с девицей и побежал домой, чтобы быстрее прочесть то, что было в пакете.
"Впервые в жизни, — сообщала Люба, — я подверглась унизительным допросам и даже обыску… Тип, который меня допрашивал, служит в органах социальной защиты, такой противный, а с виду представительный, огромный, голубоглазый, как вы говорите, совершенно новый социальный персонаж, этакий гомо голубоглазус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202