Вивьен всегда считала, что кашемир не раздражает кожу. Но в последние дни, укладываясь спать, она заметила, что прикосновение тонкой шерсти к обнаженной груди вызывает неожиданный прилив сексуального возбуждения.
Подобная история происходила и с джинсами. Привычные плотные джинсы, обтягивающие ее стройные ноги, стали раздражать Вивьен; при каждом движении она ощущала где-то глубоко внутри томительную, ноющую боль желания. Ей пришлось надеть свободную длинную юбку, но и в ней Вивьен чувствовала себя непривычно беззащитной.
Именно этого, как подозревала Вивьен, и добивался Стивен.
В самом деле, она узница его «Замка Грёз», в ее уме мелькают обольстительные видения, ее тело изнывает от сладкой боли желания, а что делает в это время Стивен? Он заперся в своей проклятой лаборатории, как в берлоге, и оставил ее наедине с мечтами и тоской о нем, что совершенно не приносило успокоения.
Даже если забыть о сексе, Вивьен не с кем просто поболтать, она постоянно находилась в одиночестве. Миссис Брегг, возможно, замечательный человек, но она неразговорчива, из нее лишнего слова не вытянешь. К тому же Вивьен прекрасно понимала, что изысканные ночные грёзы, рожденные единственной ночью, проведенной рядом со Стивеном, будут непонятны простой и незамысловатой, как вся ее жизнь, Юджин Брегг.
Вивьен полагала, что Стивен решил примерить к себе роль сурового викинга-похитителя, который всего добивался насилием и принуждением, поражая окружающих своей холодной жестокостью.
В ее всегда богатом воображении возникали сексуальные сцены – все, что делал с ней Стивен в первую ночь, – неприкрытая откровенность которых поначалу смущала Вивьен, но потом заставляла желать большего. От этих видений Вивьен мучительно краснела, а ее тело наполнялось болью неудовлетворенного желания.
– Эти прятки – часть его хитрой тактики, – сказала себе Вивьен и отправила в рот кусок хлеба с маслом.
Хрустящий хлеб был плотным, и масло, тая, нежным шелком растеклось по языку.
– Он хочет таким образом смирить мою гордость, – продолжала она монолог, – ничего у него не выйдет. – Вивьен злобно посмотрела на аппетитный кусок жареной баранины и впилась в него зубами, давая выход своей ярости. – Я не буду больше играть в его дурацкие игры.
Все дело в том, решила она, что Стивен наметил план и с самого начала добивался его неукоснительного исполнения. Теперь пришло мое время, я должна что-то предпринять.
Вивьен для храбрости глотнула красного вина, встала из-за стола и, захватив бокал, отправилась прямо в логово дракона.
Оторваться от наблюдения за движениями Вивьен, четко передаваемыми скрытыми телевизионными камерами, было трудно, но Стивен заставил себя заняться работой.
Услышав решительные шаги в коридоре, он со вздохом оторвался от дела и в который раз подумал, что женщина, даже если она выглядит хрупкой и воздушной, как взбитые сливки, может иметь внутри стальную пружину вместо сердца. Ему стало ясно, что Вивьен не хочет больше подчиняться его правилам игры.
Она ворвалась в комнату, даже не потрудившись постучать.
– Мне надоело участвовать в пьесе «Красавица и Чудовище»! – с порога заявила Вивьен.
Стивен отодвинул бумаги с расчетами, положил ручку на стол и, посмотрев на Вивьен, спокойно осведомился:
– Что вы имеете в виду?
– Каждое утро миссис Брегг подает мне завтрак, и он ждет меня, когда бы я ни появилась. Ланч ровно в полдень уже стоит на столе. Вечером, в шесть часов, готов ужин, и я съедаю его в полном одиночестве. Эта заботливость навевает мысли о невидимых слугах из сказки о Красавице.
– Полагаю, аналогия достаточно убедительная, – согласился Стивен, подумав, что Вивьен очень подходит для главной роли. – Вы действительно необыкновенно эффектны.
Ярко-оранжевая разлетающаяся юбка спускалась почти до пола, скрывая обувь, и Вивьен, одетая в такого же тона свитер, казалась языком пламени, осветившим полумрак рабочего кабинета. Стивен провел рукой по подбородку и раздраженно заметил, что забыл побриться.
– Но вот что хотелось бы знать… Вы в самом деле считаете меня Чудовищем?
Стивен по собственному опыту знал, что женщины, склонные льстить мужчинам, как правило, уверяют, что совершенно не замечают его физических недостатков. Но он не сомневался, что Вивьен принадлежит к другому типу.
– Не знаю… – задумчиво протянула Вивьен.
Она устроилась на кожаном кресле возле стола, небрежно отодвинула бумаги и поставила на край мраморной крышки письменного стола бокал с вином.
– Вид у вас, конечно, не вполне цивилизованный, – окинув Стивена пристальным взглядом, заключила Вивьен, – но назвать вас Чудовищем?.. – Она снова внимательно посмотрела на Стивена, как бы оценивая, но в ее глазах не было осуждения. – По-моему, вам не важно, что я об этом думаю.
– Напрасно вы так считаете, – возразил Стивен.
Вивьен не ответила и стала разглядывать комнату.
Стивен знал, что его кабинет производил странное впечатление. Он выглядел почти архаичным – обшитые темными деревянными панелями стены, огромные шкафы, набитые старинными книгами в кожаных переплетах, и антикварные безделушки, имеющие отношение к морскому промыслу.
В роду Стивена ни рыбаков, ни моряков не было, но ему почему-то хотелось оформить свой кабинет вещами, связанными с морем. Последние три года он тратил все свободное время на звонки в антикварные магазины, в которых разыскивал подходящие экспонаты. Стивену удалось приобрести три старинных остроги, медный судовой фонарь, несколько уменьшенных копий парусных судов и старинные гравюры с забавными изображениями всевозможных морских тварей и ракушек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62