100


Руссо: норма строится у него на чувстве; природа - как источник
справедливости; человек совершенствуется в меру того, насколько он
приближается к природе (по Вольтеру - в меру того, насколько он от нее
отдалился). Одни и те же эпохи для одного суть эпохи прогресса Гуманности,
для другого это - эпохи увеличения несправедливости и неравенства.
Вольтер понимает umanita все еще в смысле Ренессанса, также и virtu
(как "высокую культуру"), он борется за интересы "des honnetes gens" и "de
la bonne compagnie", за интересы вкуса, науки, искусства, самого прогресса
и цивилизации.
Борьба загорается около 1760 г.: женевский гражданин и le seigneur de
Ferney. Только с этих пор Вольтер становится представителем своего века,
философом, представителем терпимости и неверия (до тех пор он лишь un bel
esprit). Зависть и ненависть к успеху Руссо подвигли его вперед, "на
вершины".
Pour "la canaille" un dieu remunerateur et vengeur - Вольтер. Критика
обеих точек зрения по отношению к ценности цивилизации. Социальное
изобретение для Вольтера
- прекраснейшее из всех: нет цели выше, как поддерживать и
усовершенствовать его; в том то и honnetete, чтобы чтить социальные обычаи;
добродетель - подчинение известным необходимым "предрассудкам" в интересах
поддержания "общества". Миссионер культуры, аристократ, сторонник
победоносных господствующих классов и их оценок. Руссо же остался плебеем и
как homme de lettres, - это было неслыханно; его дерзкое презрение ко всему
тому, чем он сам не был.
Болезненное в Руссо наиболее восхищало и вызывало подражание. (Ему
родственен лорд Байрон; он также взвинчивал себя и принимал возвышенные
позы, разжигал в себе мстительный гнев; позднее, благодаря Венеции, он
пришел к равновесию и понял, что более облегчает и примиряет...
l'insouciance).
Руссо горд тем, что он есть, несмотря на свое происхождение; но он
выхолит из себя, когда ему об этом напоминают...
У Руссо несомненное помешательство, у Вольтера - необычное здоровье и
легкость. Затаенная злоба (rancune) больного; периоды его сумасшествия -
также периоды его презрения к людям и недоверчивости.
Защита Провидения у Руссо (против пессимизма Вольтера), - он нуждался в
Боге, чтобы иметь возможность кинуть проклятием в общество и цивилизации;
все должно было само по себе быть хорошим, как сотворенное Богом; только
человек извратил человека. "Добрый человек" как природный человек был
чистейшей фантазией, но в связи с догматом авторства Божия - нечто
возможное и обоснованное.
Романтика а lа Руссо. - Страсть ("верховное право страсти"),
естественность, пленение безумием (дурачество, признаваемое за величие);
мстительная злоба черни в качестве судии, безрассудное тщеславие слабого
("в политике уже в течение ста лет избирали вождем больного").

101


Кант: сделал приемлемым для немцев теоретико-познавательный скептицизм
англичан: 1) связав с ним моральные и религиозные интересы немцев,
подобно тому, как на том же основании
академики позднейшего периода использовали скепсис как подготовление к
платонизму (vide Августин), или как Паскаль использовал даже этический
скепсис, чтобы пробудить ("оправдать") потребность в вере;
2) снабдив его схоластическими выкрутасами и вычурами и этим сделав его
приемлемым для научно формального вкуса немцев (ибо Локк и Юм сами по себе
были еще слишком ясны, прозрачны, т.е. измеряя немецким мерилом, "слишком
поверхностны"...).
Кант: неважный психолог и знаток человека; грубо заблуждающийся
относительно ценности великих исторических моментов (Французская
революция); фанатик морали а lа Руссо; с подпочвенным христианством оценок;
догматик с головы до пят, но с тяжеловесным недовольством этой своей
наклонностью вплоть до желания тиранить ее, но тотчас же утомляющийся и
скепсисом; еще не овеянный ни единым дуновением космополитических вкусов и
античной красоты... задерживатель и посредник, лишенный оригинальности (как
Лейбниц посредничал и перекидывал мосты между механикой и спиритуализмом,
Гете - между вкусом восемнадцатого века и вкусом "исторического понимания"
(по существу своему носящего характер экзотизма, как немецкая музыка -
между французской и итальянской музыкой, как Карл Великий - между imperium
Romanum и национализмом; - задерживатель par excellence).

102


В какой мере христианские столетия с их пессимизмом были более сильными
столетиями, нежели восемнадцатый век - этому соответствует трагический век
в Греции.
Девятнадцатый век против восемнадцатого века. В чем-то наследует ему, в
чем-то идет назад (меньше тонкости мысли, вкуса), в чем-то превосходит его
(мрачнее, реалистичнее, сильнее).

103


Какое значение имеет тот факт, что Campagna romana возбуждает в нас
определенные чувства? А также и годы?
Шатобриан в письме от 1803 года к г. де Фонтану передает первое
впечатление от Campagna romana. Президент де Бросс говорит о Campagna
romana: "il fallait que Romulus fut ivre, quand il songea a batir une
ville
dans un terrain aussi laid". Делакруа также не любил Рима, он нагонял на
него страх. Он был без ума от Венеции, как Шекспир, как
Байрон, как Жорж Санд. Нерасположение к Риму испытывал также Теофиль Готье
и Рихард Вагнер. Ламартин восхваляет Сорренто и Позилиппу. Виктор Гюго
восторгается Испанией, "раrсе que aucune autre nation n'a moins
emprunte a l'antiquite, parce qu'ello
n'a subi aucune influence classique".

104


Две великие попытки преодолеть восемнадцатый век: Наполеон, вновь
пробудивший мужа, воина и великую борьбу из-за власти - замыслив Европу
как
политическое целое. Гете, возмечтавший о единой европейской культуре,
полностью наследующей всю уже достигнутую
"гуманитарность".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26