, и у Алоизаса сжалось сердце, как тогда, в Вильнюсе, когда она призналась, каким способом подрабатывает. Протянул было руку, чтобы нежно погладить, она, вероятно подумав, что начнет приставать, отстранилась.
Мы не виделись три месяца. Отвыкла я от тебя, Алоизас. Уже не знаю, кто ты, кто я.
Алоизас обиженно возразил: что касается его, то ничего не изменилось.
— Разве? Не искренен ты, дружок.
Больше, чем неприятные слова, удручил тон. Равнодушный, холодно измеряющий образовавшееся между ними расстояние. Этим тоном одинаково легко резать правду-матку или зачитывать приговор невиновному.
Оба мы не такие, какими были. Он не подумал об этом, вознамерившись одним прыжком преодолеть разделившее их время. Той, единственной, ночи не сможет опровергнуть никто —- даже она сама! — но разве это доказательство? Скорее костер, на котором сгорели все терпеливо и усердно собиравшиеся факты. Остывший пепел засыпают хлопья мокрого снега.
— Да разве приехал бы я, если...
— Поблагодарим маэстро Гойю!
Каков он теперь — не было большой тайной. Прямой борозды его жизни не искривил вихрь чувств, хотя изрядно замедлил темп пахоты. Угрызения совести, стремление проникнуть в замкнутый мир другого человека вступали в противоречие с пестуемым долгие годы эгоизмом, с настойчивыми попытками разума в любом случае подняться над запутанными отношениями между мужчиной и женщиной. Увязнув в них, как в пакле, станешь расходовать свои силы не во имя идеи и не для достижения цели, а лишь для выяснения этих отношений. Он всегда опасался неуправляемых стихий, избегал их, хотя не забывал добровольного, отчасти, конечно, навязанного ему обязательства,— в противном случае разве стал бы торчать в неуютной комнатке общежития, стал бы с бьющимся сердцем спрашивать себя, почему целых три месяца тянул? Однако и тут Алоизас не был уверен: не обусловлено ли его отношение близостью Р., желанием вновь коснуться поразительной белизны ее кожи, полюбоваться телом, как дорогим просвечивающим фарфором, ценность которого понятна лишь знатокам.
Кто теперь Р., было ему не столь ясно. Можно, конечно, догадываться, что для ее прежней роли изменившаяся, слишком большая сцена не подходит, тут она не ось вращения планеты, пусть маленькой. В Вильнюсе Р. знали, ее выразительный силуэт легко вписывался в круг других известных силуэтов, привлекая к себе всеобщее внимание. Там она и сама блистала, и отражала сияние других светил, не всегда думая о том, сколько света поглощает и сколько излучает. В огромной же Москве, непрерывно захлестываемой человеческим прибоем, она превратилась лишь в перекатываемую волнами песчинку. Избалованная вниманием, чтимая за красоту и способности, а пуще того — за участие в университетском октете, Р. очутилась в шкуре рядовой аспирантки. Предстояло заново всех очаровывать, доказывать резвость своего ума и профессионализм, что было совсем не просто в чужой обстановке. Мешало недостаточное знание не только английского, но и русского языка. Необходимость жить в общей комнате под ворчание бескорыстной блюстительницы нравственности тети Маши тоже угнетала. Когда мощные прожектора скрестили свои лучи на фигурке Р., что-то сдало в ней. Она осунулась, оторопела, замкнулась. Может, перемена пойдет на пользу, если не сломается она под потяжелевшей ношей. Выяснять, какое местечко в ее съежившемся внутреннем мире занимает он, Алоизас не решился. Брезгует? Терпит, уверенная, что долго не задержусь? Он не мог бы даже сказать, обрадовалась ли она ему. Впечатления первых минут заслонил быт общежития.
— Заварить чай? К сожалению, нечем угощать. Через неделю разбогатею, не раньше. Деньги в Москве тают мгновенно.
Сама не знаю, на что трачу. Чулки каждый день покупать приходится.
Посмеиваясь над своей расточительностью, она копалась в холодильнике. Ее охрипший голос не открывал никаких тайн.
— Не бойся, голодать не придется! Коллеге прислали из Бурятии огромную рыбину. Еще больше, чем красную рыбу, любит она литовское копченое сало. Вот и разнообразим таким путем свое меню.
— Нет! — Алоизас решительно встал. Ему показалось, что наконец-то одна из загадок Р. им разгадана. Лишившись приработка, она теперь не может жить, как привыкла, и потому презирает себя.— Мы с тобой пойдем в ресторан. Я много слышал про «Арагви», а бывать не доводилось.
— Я не готова. Волосы грязные,— ломалась она, но глаза повеселели, в голосе зазвучала забытая радость. Как будто вместе с халатиком, сброшенным ею, упала и разбилась серая скорлупа.
Из недалекой душевой доносились шуршание и плеск, казалось, она вылезала из темной ямы к своему обычному сиянию.
— Как тебе понравилась моя буряточка? Наивное дитя природы. Заметил, какие здоровые у нее зубы? — оживленно щебетала Р., опираясь рукой о перила лестницы, доверив ему другую.
А он и не обратил внимания, весь был поглощен ею, неожиданным ее увяданием и столь же неожиданным возрождением. Запомнил только яблоки девичьих щек да красивые узорчатые носки — и все.
— Удивительные зубки. Не зубы — жемчуга! — К восхищению явно примешивалась зависть.— На Западе могла бы легко срабатывать на хлеб, рекламируя зубную пасту или зубные!
— Ладно, завтра осмотрю ее повнимательнее,— усмехался Алоизас.
— Смотри, только не слишком! — погрозила пальчиком порхнув в их былые дни.— Я так рада, что ты приехал!
Долгожданные слова — «Я так рада, что ты приехал!» — вторично прозвучали, когда они вступили под сень южного изобилия и веселья. Красивые, нарядные люди, ломящиеся от блюд и напитков подносы, вкусный аромат трав и вин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209