— Он дышал ей в лицо, не заботясь о манерах и производимом впечатлении.— Вам никогда не казалось, Лионгина, что в четыре руки мы бы с вами горы свернули? Всюду — не только за пианино?
— Нарушилась бы красивая игра. — Она осторожно высвободила пальцы.
— Игра? Только игра? — Его рука повисла в воздухе.
— Ах, товарищ директор, красивая игра тоже чего-то стоит, не правда ли?
— Да, Лионгина, да.— Он молитвенно прижал руки к груди.— Вы, как всегда, правы.
— Итак, разрешите поздравить вас с новым произведением и убежать. Я еще не докладывала вам? Наконец-то привидение явилось.
— Кто, кто?
— Игерман.
Ральф Игерман.
— Каким образом?
— Прибыл на летающей тарелочке, управляемой астронавтами с созвездия Орион. Теперь отдыхает.
— Лихой парень. Халтурщик, да? — рассмеялся директор.
— Не парень. Этакий представительный мужчина, хотя и потрепанный. Вероятно, за пятьдесят.— Лионгина уже пожалела, что заговорила об Игермане.
Ляонас Б. почувствовал ее отчуждение.
— Ваша шубка, то есть шубка Асты... Думаете, звонка и письма хватит? Если шубка дешевая и красивая, найдутся опасные соперницы.
— Письмо — один из возможных ходов... Как в шахматах.
— Прекрасно, прекрасно. Скажите, как это сочетаются в вас два существа — практическое и романтическое? То ваша головка забита шубкой, то одним мановением руки спасаете мне произведение! Не обижайтесь. Я очень уважаю и люблю вас.
— Отвечу, тоже уважая и любя вас. Романтическое — умерло. Так давно умерло, что, начни я искать его, могилки бы не нашла — все травой заросло.
Трубку никто не снял. Наверно, Алоизас отправился на лекции. Набирая номер, она подумала об Алоизасе, о его лице, искаженном гримасой тоски. Хотелось опереться о стену, пусть и не особенно прочную, чтобы перестали мелькать предметы, сдвинувшиеся со своих обычных мест, чтобы саму не шатало и не подмывало делиться опасными признаниями. Зачем надо было откровенничать? Если кажешься своему шефу более умной и красивой, чем есть на самом деле,— пусть себе! Взаимоотношения между начальником и подчиненной в данный момент ее не занимали, равно как и шубка, хоть и удалось изрядно приблизиться к ней.
Лионгина закурила, выдохнула дым на свое отражение в полированной поверхности стола. Неужели даже шубка, ради которой из кожи вон лезла, больше не нужна? Не ждала я этого от тебя, Лина! Какой же ты после этого коммерческий директор? Тут, где многие поглядывают на тебя свысока только потому, что пищат на освещенных прожекторами подмостках, твой внешний вид — твоя крепость. Ухоженные ногти, прическа, модные туфли, время от времени — как можно чаще! — новые модные тряпки — самые надежные твои союзники. Для женщины быть на высоте — значит шагать в ногу с модой. Повтори! Не помогает. Ничего не хочу! Даже курить. Нет, чего-то все-таки хочу... Серьезно поговорить с Алоизасом! О чем, боже! Не знаю. Поговорить. И не когда-нибудь — немедленно. Глупо, бросив все, мчаться, чтобы потолковать неизвестно о чем. Снова об А., которого не существует? Снова о Гертруде, которая не умерла — косится на тебя до сих пор? Хорошо, не будем говорить. Лишь гляну на него при свете дня. Видимся только рано утром или поздно вечером в призрачном, искажающем голоса, лица и намерения искусственном освещении, когда злит каждое ненужное слово, а ведь они самые главные — ненужные, произносишь их не думая, а потом из-за них терзаешься. Утром отвратительно ссорились, да еще при Ане.
Убиралась бы поскорее. Правда, если бы не она, мы бы сцепились. Я ведь уже поднимала руку... Ударила бы? Его, которого однажды уже ударила, так ударила, что, пошатнувшись, он не может распрямиться всю жизнь? В горах, в тех проклятых горах! Ударила тогда не его — его гордость, чувство мужского достоинства, без которых он беспомощнее младенца. Проклятые, проклятые горы, как многократно говорил Алоизас. Придавили, расплющили нашу жизнь ледяной лавиной. Чего еще хотят? Какой долг требуют? Никто ничего от тебя не требует, хотя тебе и хотелось бы, по женскому тщеславию, чтобы требовали. Растрескавшийся обломок скалы... Здравствуй и прощай; цветок при встрече (этот он упустил), гвоздику при отъезде — этой не избежит. Скажу Алоизасу, чтобы не тревожился! В спешке не попрощалась по-человечески, как он любит и как мы привыкли. Опасность выдуманная. Мелькнул и пропал недобрый знак. Вот я, вот ты, Алоизас,— что изменилось? Вот целую тебя среди дня, как прежде не делала. Не надеялся? И я, мой милый. Будем жить дальше, как жили, ни хорошо, ни плохо, средне, как большинство семей.
Лионгина вскакивает. В коридоре — улыбающийся Пегасик... Миновала его, остановив жестом, чтобы не приближался. Легко поймала такси. Летала по городу, который был своим, настолько своим, что и не замечала его. Теперь любовалась холмами и уже посеревшими откосами над долиной реки, ползущей из лесов. Город пахнул палой листвой, хвоей и даже поздними грибами.
Большое красное здание выгибалось на темно-зеленом, поросшем соснами холме. Казалось, деревья растут прямо из его крыши вместе с антеннами. Впечатление красоты и уюта исчезло за железными воротами, где стыли бельма вытоптанных газонов и цветников. Длинный, чуть ли не километровый коридор пересекался другим таким же. Стены, покрашенные ядовито-зеленой масляной краской, исцарапанный множеством каблуков, обильно навощенный пол... Лионгина скользила по нему, словно по обледеневшей мостовой. Губертавичюс в девятой группе, объяснили ей в канцелярии и глянули так, что пришлось назваться. Такая молоденькая, жалостливо посмотрели те же самые расспрашивающие глаза, Губертавичюс-то куда старше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209