ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Это неизбежная плата за то, что общество начинает
проращивать в себе нормально срабатывающие обратные
связи - значительно более эффективные, чем словесность.
Бродячий певец, ввалившийся на банкет к эмиру и сбацавший пару
касыд о коррупции, по всем тогдашним обычаям был
неприкосновенен - человек любой иной профессии немедленно
оказался бы, так сказать, необоснованно репрессирован,- но и
певец рисковал жизнью, прибегал к иносказаниям, вуалировал
материал... и все равно становился героем. Парламентский запрос
справляется с той же задачей куда обыденнее, квалифицированнее и
конструктивнее, а вдобавок сопровождается куда меньшим
риском.
Останется в прошлом, например, заклинательная, магическая
функция художественного текста. Положительный ее аспект связан с
некоей необъяснимой уверенностью в том, что стоит только
тщательно, убедительно, заманчиво описать что-либо желаемое, как
оно уже тем самым как бы создается реально, к нему
прокладывается путь, для него закладывается фундамент.
Отрицательный - ровно с такой же верой в то, что стоит
только тщательно, убедительно и отталкивающе описать что-либо
нежелаемое, как вероятность его возникновения резко падает, ему
перекрываются пути в мир - мы как бы заклинаем его,
изгоняем, словно беса; наверное, вера эта и родословную-то свою
ведет от присущей чуть ли не всем народам древней веры в то, что
стоит лишь назвать демона его истинным именем, он тут же
подчинится.
Но в рамках именно этой функции работали во все века утопии
и антиутопии, давшие немаловажный пласт серьезной литературы;
содержащаяся в них информация, претендующая на рациональность,
вроде того, какова была ширина каналов в Атлантиде (Платон), или
какова будет организационная структура Совета Звездоплавания
(Ефремов), возможно, казавшаяся авторам весьма существенной сама
по себе, вообще к литературе не имеет отношения. Эмоциональное
воздействие произведений, всерьез моделирующих желательные и
нежелательные события и миры, обусловлено лишь тем, что сознание
потребителей в значительной степени остается религиозным, даже
мифологичным. Произведения эти представляют собою ни что иное,
как развернутые молитвы о ниспослании чего-то или спасении от
чего-то, и переживания, индуцируемые ими в потребителе, сродни
переживаниям верующего во время молитвы. Фантастика, которую все
привыкли считать более или менее научной, оказывается в этом
смысле лишь одной из ветвей на древе религии - просто
из-за долгой засухи кора на этой молодой ветви потрескалась в
виде бесконечно повторяемого "е равно эм цэ
квадрат".
Если только не происходит подмены жанров, и переживания не
сдвигаются в регистр тех, которые потребитель испытывает от
боевика или детектива.
Тот, кто хочет попрыгать в суперэкзотической обстановке, будет
писать не "Утопию", а "Принцессу Марса" -
и читать его будут соответственно. Тот, кто хочет конструировать
новые общества, улучшать социальное пространство, в
демократических условиях будет заниматься не литературой, а
социологией, политологией, политикой. А тот, кто хочет
обстоятельно помолиться, просто-напросто пойдет во храм.
Отомрет и социально-коммуникативная функция - функция
вкрадчивого информатора, функция суррогата общественного мнения
и посредника между народом и правителем. Она отойдет к
публицистике, к оппозиционным газетам, к независимой от
государства социологии. Вскрытие различий между официальной и
реальной картинами мира перестанет быть одной из функций
серьезной литературы, в течение многих десятилетий тщившейся,
как одинокий воин в поле, эзоповым и полуэзоповым языком донести
до читателя хоть крупицы сведений и соображений по этому поводу.
А ведь изрядная часть произведений, составляющих гордость
нашу, стали таковыми именно благодаря социологической и
маскосрывательной насыщенности текста, не более. Эмоциональная
накачка осуществлялась всего лишь прогрызанием больших или
меньших дырочек в кумачовой драпировке, заслонявшей от взгляда
потребителя помойки и братские могилы. Как только драпировка
заполыхала целиком, как только помойки и могилы стали общим
местом в публицистике, дающей материал, вдобавок, куда
оперативнее, всеохватнее и концентрированнее, без неизбежных в
художественном тексте "слюней да соплей" - из
большинства этих текстов словно вдруг вынули стержень. Словно
погасили их. Не зря в грандиозном "Красном колесе"
многим читателям интереснее всего были подборки прессы времен
германской войны и Февраля. А если бы читатели эти могли легко и
спокойно ознакомиться с подлинниками газет? Я уж не говорю о
"Детях Арбата", где, попервоначалу, лирику хотелось
пролистывать поскорее как нечто лишнее, ища, что же, в натуре,
Поскребышев сказал Ежову и как Каменева - или Зиновьева,
пес их теперь разберет, все осточертели,- кормили в камере
селедкой и не давали пить. А когда ежовы и поскребышевы поперли
из всех щелей, оказалось, что, кроме лирики, в художественном
произведении читать нечего, и самая сильная сцена в
книге - пожалуй, та, где умная, интеллигентная героиня
выжаривает из себя плод, жертвуя и собой, и будущим ребенком
своим ради любимого мелкого мерзавца, которого, пользуясь
выражением Стругацких, "и к ногтю-то взять срамно", а
про смелого, честного, нуждающегося в помощи человека думает
лишь в том смысле, что нечуткий он, эгоистичный. Вот объект
литературы. Не надстроечный, а базисный.
Противостояние индивидуума и властных структур в отлаженном
демократическом обществе будет интересовать словесность лишь в
той мере, в какой оно способно обеспечить бойкий сюжет,
напряженную интригу - да и то лишь для какого-нибудь
политического детектива или памфлета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики