Словом, начало уик-энда удалось на славу. Харриет устроила так, чтобы Рамона и Изабеллу поселили в соседних комнатах в самом дальнем конце огромного старого загородного дома.
- Отец страдает бессонницей, - объяснила она. - А ваши с Рамоном концерты звучат как «Болеро» Равеля в исполнении оркестра Берлинской филармонии.
- Ты просто маленькая бесстыжая потаскушка, - отпарировала Изабелла.
- Кстати, о потаскушках, солнышко. Ты уже сообщила Рамону свой маленький сюрприз? - медовым голосом осведомилась Харриет.
- Я жду подходящего момента, - Изабелла моментально приняла защитную стойку.
- Мой богатый опыт подсказывает, что для подобных новостей подходящих моментов не бывает.
На сей раз Харриет оказалась права. В течение всего уик-энда удобного случая так и не представилось. И когда их поезд был уже на полпути к Лондону, Изабелла решила, что откладывать разговор больше нельзя. К счастью, они были вдвоем в купе, и никто не мешал.
- Знаешь, дорогой, в прошлую среду я ходила к врачу - не посольскому, а к другому, которого мне рекомендовала Харриет. Сдала анализы, а в пятницу был получен результат… - Она сделала паузу, чтобы понаблюдать за реакцией. Но не увидела на его лице ни малейших изменений; он все так же смотрел на нее слегка отрешенным взглядом своих зеленых глаз, и ее вдруг охватил необъяснимый ужас. Ну, конечно, ничто не могло омрачить их чувств, ничто не могло не повлиять на их безграничную любовь, и все же она кожей почувствовала в нем какую-то настороженность, как будто от отдаляется от нее. Помимо своей воли выложила ему все на едином дыхании.
- Я уже почти два месяца беременна. Это, должно быть, случилось в Испании, возможно, в тот день, в Гранаде, после боя быков… - Она вся дрожала, голос прервался, но тут же продолжила: - Я не знаю, как это могло произойти. То есть я ведь принимала таблетки, строго по рецепту, клянусь тебе, ты же сам видел… - Чувствовала, что оправдывается самым унизительным образом, забывая о всяком достоинстве, но ничего не могла с собой поделать. - Я понимаю, что была жуткой растяпой, дорогой, но ты ради Бога не волнуйся. Все будет хорошо. Харриет в прошлом году тоже залетела. И ездила в Амстердам к одному доктору; он все сделал быстро и без проблем. То есть улетела вечером в пятницу, а уже в воскресенье вернулась в Лондон - будто ничего и не было. Она дала мне его адрес и даже предложила поехать со мной, для поддержки…
- Изабелла! - он резко оборвал ее. - Перестань. Помолчи и послушай меня! - Она осеклась и со страхом уставилась на него. - Ты сама не знаешь, что говоришь, - голос его был холоден и беспощаден. - То, что ты предлагаешь, чудовищно!
- Прости меня, пожалуйста, Рамон. - Она была совершенно сбита с толку. - Мне, наверно, не нужно было посвящать тебя во все эти детали. Мы с Харриет могли бы сами…
- Харриет просто маленькая пустоголовая шлюшка.
И если ты собираешься отдать в ее руки жизнь моего ребенка, то становишься ничуть не лучше ее.
Изабелла изумленно посмотрела на него. Такой реакции она никак не ожидала.
- Ведь это чудо, Изабелла, величайшее чудо и таинство во всей вселенной. А ты хочешь его уничтожить. Это же наш ребенок, Изабелла. Это новая жизнь, новая, прекрасная жизнь, созданная нашей любовью. Неужели ты этого не понимаешь? - Он наклонился к ней и взял за руку, и она увидела, как теплеют его глаза. - Это то, что мы вместе создали, наше общее чудо. И принадлежит нам обоим, нашей любви.
- Значит, ты на меня не сердишься? - спросила неуверенно. - Я думала, ты рассердишься.
- Я горд и признателен, - прошептал он. - Я люблю тебя. Ты мне бесконечно, бесконечно дорога. - Поднял ее руки, держа за запястья, и бережно положил их ей на живот. - И я люблю то, что там внутри; оно столь же дорого мне, как и ты. - Наконец-то он произнес эти слова. «Я люблю тебя», - он так и сказал.
- О Рамон, - слезы застилали ей глаза, - ты такой замечательный, такой нежный, такой добрый. Это настоящее чудо, что мне посчастливилось повстречать такого человека, как ты.
- И ты родишь мне ребенка, любимая моя.
- О да! Тысячу раз да, любимый. Я так счастлива и горда. - Вся ее нерешительность вмиг испарилась, уступив место столь радужным надеждам, что рядом с ними все прочее не имело никакого значения.
* * *
Все последующие дни Изабелла пребывала в состоянии безудержной эйфории. Отныне ее любовь к Району приобрела новое, более глубокое качество; то, что до сих пор было захватывающим, но ни к чему не обязывающим, теперь приобрело целенаправленность и смысл. В своем возбуждении она десять раз порывалась рассказать обо всем няне, и единственное, что еще удерживало от этого, так это простая мысль, что невоздержанная на язык старуха в двадцать четыре часа известит о грядущем событии все посольство, включая, разумеется, отца. Подобные соображения в конце концов заставили спуститься на землю и подумать о вещах чисто прозаических. Ведь она была уже на третьем месяце, а няня имела особый нюх на такие пикантные ситуации. Дома в Велтевредене, их родовом поместье, ни одна из горничных, служанок или работниц не могла укрыться от ее орлиного взгляда; их интересное положение определялось со сверхъестественной точностью. Если учесть, что няня каждый вечер купала ее, - разумеется, когда она ночевала дома, то можно было только удивляться, как она до сих пор еще не обнаружила произошедшей с Изабеллой перемены.
На тот вечер Рамон достал билеты на фестиваль фламенко в Друри Лейн, но она позвонила ему в банк по личному телефону.
- Рамон, любимый, мне что-то не хочется никуда сегодня идти. Я хочу побыть с тобой наедине. Приготовлю обед. Когда ты вернешься домой, он уже будет на столе, а потом мы послушаем новую запись фон Караяна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33