В бокале оказалось что-то очень душистое и сладкое.Потом мы разговорились, но голос мой звучал приторно вежливо. Мы болтали о том и о сем с час, а может быть — пару минут. При этом Джун постоянно меняла позы, и все они были невероятно соблазнительными, а глаза ее весело блестели, когда она видела, как я постоянно теряю нить мысли. Она глотнула из бокала и опустила его на стол: темный лак ее ногтей изумительно контрастировал с прозрачностью стекла.— Значит, та девушка, которую вы ищете... она что, ушла после окончания вечера с вашим другом, мистер Хаммер? — Слова Джун наконец вернули меня к действительности.— Я сказал — может быть. Именно это я и желал бы выяснить.— Хорошо, я покажу вам фотографии девушек, и вы найдете ту, что вам нужна.— К сожалению, из этого ничего не получится. Сам я ее никогда не видел.— Но зачем тогда...— Я хотел бы узнать, что случилось прошлой ночью, мисс Ривс.— Зовите меня Джун.Я изобразил на лице улыбку.— Так вы полагаете, — продолжала Джун, — что они... перешли границы дозволенного?— Я не знаю, чем они там занимались. Именно это я и хотел бы выяснить. Дело в том, что мой друг... он умер.— Какая жалость! А что с ним случилось?— Полицейские утверждают, что он покончил с собой.Джун в задумчивости прикусила нижнюю губу:— Тогда, мистер Хаммер...— Зовите меня Майк.— Тогда, Майк, зачем впутывать девушку в это дело? В конце-то концов...— У моего друга осталась семья. Если какой-нибудь репортеришка сунет нос в эту историю и что-нибудь откопает, это причинит его близким большую боль. Поэтому, если там что-то нечисто, я хотел бы быть в курсе.Она понимающе кивнула:— Вы правы, Майк. Я сама поговорю с девушками, как только они здесь появятся. Было бы неплохо, если бы вы заглянули к нам завтра.— Хорошо, Джун. Значит, завтра.— Да, пожалуйста, — пророкотала она низким голосом и протянула мне руку. Движения ее были плавными, как бег волн, а в глазах поблескивало затаенное пламя. Наше рукопожатие было достаточно долгим, чтобы я мог почувствовать в нем скрытую просьбу. Подойдя к двери, я обернулся, чтобы попрощаться. Джун смерила меня взглядом и улыбнулась, а я так и застыл, не в силах произнести ни слова. В ней было что-то такое, из-за чего лоб мой покрывался испариной, а на спине выступал пот. Прекрасная, как богиня, она поражала своей красотой. Но за красотой этой крылось и нечто другое, что-то, что я знал, но никак не мог припомнить.Подойдя к лифту, я обнаружил, что меня ожидают. В дальнем конце коридора, прислонившись к батарее, стояла та самая девушка, которая не любила одеваться. Правда, сейчас наряд ее был не так прост.Заметив меня, она выплюнула сигарету и направилась ко мне. Намерения ее были так очевидны, что я невольно снова увидел ее обнаженной.— Трахни меня, — попросила она.— Я так не могу. Сначала нужно познакомиться.— Тогда давай познакомимся. Над дверью лифта вспыхнула красная лампочка, послышался лязг железа.— Ну же! — улыбнулась девушка.— Прямо здесь?!Я засмеялся и потащил ее в лифт. Выйдя из лифта, она взяла меня под руку и молча пошла рядом. Только когда мы оказались на Бродвее, она наконец заговорила:— Если ты и впрямь хочешь познакомиться, меня зовут Конни Уолес. А тебя?— Мистер Майкл Хаммер, бывший частный детектив к твоим услугам. Ты, наверное, читала вчерашние газеты?По губам ее скользнула легкая улыбка... На Бродвее мы свернули в северном направлении. Конни не спрашивала, куда я ее веду, но когда мы миновали третий бар, она ткнула меня под ребра, и я понял намек. Провел свою спутницу в уголок и заказал пива: выяснилось, что вкусы у нас одинаковые.— Отлично! На тебя не надо тратиться.— Ты на мели или просто скупердяй?— Деньги у меня есть, но я не намерен тратить их на тебя, моя радость.Конни заливисто рассмеялась:— Многие парни купили бы мне все, что я пожелаю, а ты нет?— Только пиво. Одна знакомая девочка сказала мне когда-то, что не будет брать с меня денег.— И она была права.Официант принес четыре бутылки пива, поставил их перед нами и, взяв деньги, удалился. Конни подождала, пока он ушел, и спросила:— А что ты искал у Антона?Я повторил ей то, что рассказывал Джун Ривс.— Я тебе не верю. — Она покачала головой.— Почему?— Не знаю. Что-то здесь не так. С чего бы репортерам раздувать дело самоубийцы?Она попала в точку, но у меня был готов ответ:— Потому что он не оставил записки, и это при том, что дела у него шли хорошо, денег ему хватало и в семье было все в порядке.— Ну ладно.Я коротко рассказал ей о презентации и о том, что, по моему мнению, могло там случиться, а потом спросил:— А ты, случайно, не в курсе, кто из девушек участвовал в демонстрации моделей?— Нет, — хихикнула Конни, — манекенщиц я не знаю. У нас в агентстве два отделения: те, кто одеваются, и те, кто раздеваются. Я работаю фотомоделью, рекламирую нейлоновые изделия, белье и ночные сорочки. Любая манекенщица на моем месте выглядела бы ужасно, поэтому они завидуют нам, хотя зарабатывают больше нашего и при этом держатся с нами так, будто мы последние панельные шлюхи...— Ерунда! Хотя их можно понять. Кому приятно быть гладильной доской...— Классно сказано, Майк! Я запомню. Это поднимает меня в собственных глазах.— Пошли, детка. — Я отодвинул пустой стакан. — Провожу тебя, куда ты пожелаешь, а потом займусь своими делами.— Пойдем ко мне домой, и ты займешься делом там.— Если ты не заткнешься — получишь в ухо, — оборвал ее я.Конни откинула голову и опять расхохоталась:— Ох, мальчик, десятки других парней мечтают услышать от меня такое.— А ты говорила это всем десяти?— Нет, Майк. — Голос ее звучал призывно и нежно. Свободного такси нигде не было, поэтому мы прошлись по Бродвею, пока не увидели машину, водитель которой дремал за баранкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54