- Стой! - сказала она, стараясь говорить как можно спокойней. - Не
двигайся! Я...
Она выхватила из кобуры пистолет и в этот момент змея бросилась на
Драммонда. Тот с воплем отскочил, заставив Речел вздрогнуть. Ей
показалось, что гадюка укусила беднягу.
Первые две пули цели не достигли, третья перебила змее позвоночник
чуть ниже головы.
Драммонд стоял, серый от ужаса. Его трясло.
- Укусила? - Речел задала вопрос, раскрывая сумку на поясе и доставая
противоядие, помогающее при укусе гадюки. Действовать надо было быстро.
- Не думаю, - выговорил он наконец и посмотрел на ногу. - Кажется,
змея лишь ударила меня кончиком носа. Мне удалось отскочить в момент ее
броска.
Неожиданно Драммонд сел и закрыл лицо руками.
Речел опустилась на колени рядом с ним и внимательно осмотрела ногу.
Следов укуса было не видно.
- С тобой все в порядке? - спросила она.
- Где я?
Драммонд смотрел на нее сквозь прижатые к лицу пальцы. И вдруг Речел
поняла, что произошло.
- Я помню, что стрелял в тебя, - сказал он. - О, Боже, что случилось?
Где мы?
К тому времени, когда они вернулись в лагерь, Драммонд уже знал все.
Но он ничего не помнил с того момента, когда стрелял в жену.
- Нападение старой змеи вернуло мне рассудок и память. Хоти, лучше бы
этого не было. Впрочем, оставаться ребенком тоже занятие не из приятных.
Интересно, почему я вернулся именно в этот возраст? Но с этим я постараюсь
разобраться позже, дома. Если мы когда-нибудь... - Он всхлипнул и жалобно
добавил: - О, Боже, что я наделал! Что со мной случилось? С нами?
Некоторое время Речел молчала:
- Это произошло с нами потому, что мы оказались вне своего времени.
Иначе не объяснишь.
- Я не верю, что психические изменения могут быть вызваны
темпоральным шоком, - сказал Драммонд. - Боюсь, что все не так просто.
Возможно, это вызвано нарушением электрохимического равновесия. Послушаем,
что скажут медики, когда мы вернемся.
- Джон ушел, - сказала Речел, вновь ненадолго замолчав.
- Может быть, он ушел навсегда. Я никак не могу избавиться от
чувства, что с ним что-то случилось. Но если он вернется, что тогда? Все
сначала? И мне вновь придется ждать твоего выстрела?
- Между нами, как я понимаю, все кончено, независимо от того, как я
буду себя вести с этой минуты? - спросил он.
- Да. Я не стану лгать, несмотря на то, что боюсь за тебя, - сказала
она. - Сразу же после окончания карантина я подам на развод.
- А потом выйдешь замуж за Грибердсона?
Она засмеялась:
- О, да! Почему бы этого не сделать прямо сейчас! Ты - болван. Он не
любит меня. Он сказал - нет!
- А это точно не розыгрыш? Ты не пытаешься обмануть меня ради
всеобщего спокойствия?
- Сейчас двадцать первый век, - сказала Речел.
- Нет. Сейчас двенадцатитысячный год до нашей эры. Ты не ответила.
- Нет, мы тебя не обманываем. Ты же знаешь, я никогда ничего от тебя
не скрывала. Джон тоже не способен лгать. Тебе бы следовало знать его
лучше. Ты когда-нибудь видел, чтобы он поступал подло или трусливо?
- Благородный Джон! Подлинный аристократ!
Они замолчали. Драммонд вновь направился к лагерю, но через несколько
шагов остановился.
- Я поклялся, что буду молчать об этом до возвращения. Но тебе
сказать я должен, если ты, конечно, дашь слово, что не расскажешь ни
Роберту, ни Грибердсону.
- Как я могу дать слово, не зная, какие последствия им будут вызваны?
Силверстейн пожал плечами.
- Нет, так нет.
Речел пристально посмотрела на него, словно пытаясь пробиться к
мыслям, спрятанным в его черепной коробке:
- Ладно. Даю слово.
- И сдержишь его?
- Разве я тебе когда-нибудь лгала?
- Наверное, нет, - ответил он и облизал губы. - Слушай. За день до
карантина де Лонгорс позвонил мне и спросил, может ли он поговорить со
мной наедине. Тебя рядом не было, и я согласился. Через десять минут он
пришел к нам в комнату, проверил, не прослушивается ли она, и рассказал
мне все, что знал о Грибердсоне.
- Разумеется, он был зол на Джона.
- Более того. Видишь ли, он разговаривал с Мойше незадолго до его
смерти, и тот рассказал ему странную историю, поверить которой де Лонгорс
не хотел. Мойше сообщил, что тридцать лет назад, когда он работал над
теорией механики времени, его посетил Грибердсон. В ту пору почти никто
еще не знал, над чем работает Мойше, а те, кто знал, считали его
помешанным. Действительно, он тогда едва не потерял должность
физика-инструктора в Университете Великой Европы. Но давление со стороны
администрации Университета неожиданно исчезло, и он был выдвинут вперед.
Более того, ему позволили читать лекции и выделили много компьютерного
времени. Мойше сказал, что все это произошло после разговора с
Грибердсоном. Очевидно, Грибердсон поверил в его теорию, в отличие от всех
прочих. По мнению Мойше, случилось это не потому, что Грибердсон -
математический гений, просто у него великолепное интуитивное восприятие,
кроме того, он говорил и думал на языке, имеющем общую структуру с
математическими построениями Мойше, который так и не смог толком объяснить
своих впечатлений от Грибердсона. Он утверждал, что в этом таинственном
человеке чувствовалась огромная сдерживаемая сила, скорее надчеловеческая,
чем нечеловеческая. Ладно, кем бы ни был Грибердсон, но он хотел, чтобы
Мойше полным ходом шел вперед. Ученый получил все, о чем просил. В то
время он еще не мог связать визиты англичанина с тем, что за ними
последовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56