. Понятно, что именно ей приходилось мотаться по странам и континентам и заниматься делами фирмы. Адвокаты её знали, подозрений у них не возникало, поэтому подписи Ренуся не отдавали на графологическую экспертизу.— В таком случае, чего же эта идиотка боится? — недовольно спросила я. — Что я и в самом деле немедленно помчусь с доносом?— Так ведь каждый судит по себе. А ты вполне могла это сделать из мести.— Не стала бы делать, но не огорчусь, если все раскроется само собой. Скрывать это письмо от полиции, чтобы доставить ей, Мизюне, удовольствие — не собираюсь. Выходит, она знала, что делала, устраивая обыск в моем чулане. Иоланта поступила правильно, сбежав куда подальше.— Правильно, — подтвердил Гжегож, переворачивая на другую сторону густо исписанную страницу письма Иоланты. — Читаешь, и мурашки по телу ползают. Из него ясно, что шантажист оскандалился со своим шантажом, тот пан, что шептался с хозяином. И ясно также, что хозяин не брезгует лично заниматься мокрым делом, хотя не исключено, где-то поблизости на всякий случай припрятал свою гориллу. Не стану утверждать, что пришил шантажиста собственными руками.Отобрав у Гжегожа третий листок письма, я продолжила его рассуждения:— А я возьмусь утверждать, вот в этом месте речь идёт о Новаковском: «…один такой неприятный тип, вроде как подчинённый хозяина». Значит, совместно с Либашем обделывали делишки, все к этому ведёт.Отодвинувшись с креслом от стола, Гжегож удобнее развалился в нем и уставился в большое окно, выходящее на террасу.— Мне не хватает последнего кусочка этой увлекательнейшей головоломки-мозаики. Очень хотелось бы знать, где находится и чем занимается уважаемый пан Сшпенгель. Новаковский достаточно чётко указывает на его след, можно сказать, говорит сам за себя. Возможно, слишком смело с моей стороны, но я все же рискну предположить, что именно «Сшпенгель» погиб в автомобильной катастрофе несколько лет назад.Капитану я позвонила только вечером, когда мы вернулись из кафе. Очень надеялась, что ему сейчас не до того, чтобы немедленно выяснять, откуда я звоню. Мне нужна была только одна ночь, до утра я твёрдо решила прервать все связи с миром. Поскольку приятель Гжегожа, владелец виллы, установил в доме несколько телефонных аппаратов, Гжегож смог в другой комнате снять трубку ещё до того, как я позвонила в полицию.— Не вздумай чихнуть, — попросила я, — не то раскроешь себя.Капитан оказался на работе, в своём кабинете, и очень обрадовался моему звонку.— Наконец-то! — воскликнул он, облегчённо вздохнув, словно гора с его плеч свалилась. Может, беспокоился за меня? С него станется, хороший он человек.А капитан радостно продолжал:— С утра вас разыскиваю, пани Иоанна. Должен сознаться, вы не преувеличивали, описывая свой чуланчик, скорее даже преуменьшили. Похоже, мы все-таки нашли там интересные вещи, и нам требуются ваши разъяснения. Вы из дому звоните?На последний вопрос я и ответила в последнюю очередь.— У меня для вас много чего интересного, — сказала я. — Та Иоланта, что сбежала в Канаду, прислала мне письмо. Нет, не из Канады, перед отлётом кинула в почтовый ящик. Правда, перечисленные ею в письме преступления носят частный характер, но это тоже неплохо. Завтра я вам передам это письмо.— Какое завтра! — невежливо перебил капитан. — Сегодня, немедленно!— Нет, завтра, не горит. Ведь вы же сами сказали, пан капитан, что испытываете угрызения совести за гипсовую голову, которая меня чуть не убила, так что должны для меня что-то сделать. Поэтому говорите, что вы там такое обнаружили в моем чулане?— Легче сказать, чего там не было. Например, вам очень дороги были сотни пустых бутылок устаревшего образца?— Нет, не очень.— Слава Богу, потому что мы их вынесли на помойку. Но я бы…— Минутку, когда-то в Министерстве внутренних дел работал человек по фамилии Спшенгель, имени не знаю. Он должен был погибнуть в автокатастрофе несколько лет назад, приблизительно в те дни, когда из Штатов в Варшаву прибыл некий Иреней Либаш. У вас есть возможности проверить все данные в ваших служебных архивах, и я очень вам советую, пан капитан, проверьте. Для меня ваши архивы недоступны.Похоже, мой совет заинтересовал капитана, поскольку он какое-то время молчал. Потом произнёс:— Мне бы очень хотелось увидеться с вами немедленно. Вы дома?— Нет. Дома я буду завтра с четырнадцати часов. И приглашаю, приходите в удобное для вас время. А сейчас я занимаюсь лечением ноги и прервать лечебный процесс не могу. Прекрасно отдаю себе отчёт в том, что пан хотел бы сказать, но ничего не поделаешь. До завтра.И поспешила поскорее положить трубку, потому что ясно представила, как капитан набросился на связь и электронику. Гжегож успел свою трубку положить раньше меня.— На его месте я бы задушил тебя голыми руками, — проговорил он, входя в гостиную. — Очень надеюсь, ты сообщишь мне, что же стало с той эмвэдэшной гнидой. Надеюсь, им удастся его разыскать.— Очень на это надеюсь, даже если та самая автокатастрофа представляет служебную тайну.В нашем последующем разговоре на первый план выдвинулась Мизюня. В том, что место убитого Ренуся занял её бывший возлюбленный, мы оба уже не сомневались, очень многое говорило об этом. Но мог ли этот возлюбленный быть Спшенгелем?— Надо же принять во внимание её возраст, — рассуждала я вслух, с глубоким удовлетворением любуясь на дождь за окном. Он полился уже после того, как мы вернулись из кафе, и, следовательно, моей голове не повредил. — Мизюне было в ту пору семнадцать вёсен, сколько же могло быть парню? Ну, девятнадцать, от силы двадцать, не мог столь молодой человек занимать видный пост в органах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87