Человек не должен променивать свою душу на
небольшой кусок оленины, но ведь так или иначе, а зверь-то был убит.
Незаметно наступила ночь. Через теплый барьер пробивались отдельные
снежные хлопья, подгоняемые порывами ветра. Снаружи две лошади, лошадь
колдуньи и обычный гнедой, стояли рядом, вздрагивая под резкими и злобными
порывами ветра. Когда горячая оленина наконец-то наполнила желудок Вейни и
слабость стала понемногу отступать, дрожь - стихать, а силы -
прибавляться, он собрал немного зерна, которое оставил от ужина, и вышел
из пещеры, чтобы разделить его между лошадьми. Серый, наиболее излюбленная
масть лошадей в земле Бейн, как говорилось в песнях и легендах, стал
обнюхивать его руки так же охотно, так же дышал на них теплом, как и его
собственный маленький мерин. Красота серой лошади тронула сердце Вейни. На
какое-то мгновенье он забыл все дьявольское зло, окружавшее его,
поглаживал бледно-серую гриву и вглядывался в большие оживленные глаза. Он
подумал (все нхи всю жизнь разводили животных), что потомство этой лошади
украсило бы любой табун: эта порода была широко распространена во времена
последних Верховных Королей Эндара. Но вот уже давно не было Верховных
Королей, и слава этой породы прошла вместе с их славой.
Сейчас власть Верховных Королей оставалась реальной только в Хеймуре,
но тамошние владыки сильно отличались от героических правителей Бейна и
Кориса, которые объединяли людей не внутри мелких родов, а на гораздо
более высоком уровне, не позволяя узким родовым барьерам разделять целый
народ. Вейни тут же вспомнил старинную ужасную почти легенду, почти быль,
времен правителей Хеймура, когда едва ли целая армия двигалась на них,
чтобы найти смерть в долине Айрен.
От этих мыслей он вздрогнул, поеживаясь на леденящем ветру, и
вернулся к огню, чтобы по-прежнему быть в центре всех противоестественных
необычных событий сегодняшней ночи, туда, где у огня сидела Моргейн,
закутавшись в пушистый белоснежный плащ, а рядом с ней лежала сбруя серого
коня и вложенный в ножны сверкающий меч с золоченой рукояткой в форме
дракона.
Они сидели молча. И молчание их напоминало скорее молчание старых
друзей.
Ветер продолжал забрасывать снежные хлопья в пещеру, обещая перерасти
в бурю. Вейни в первый раз глубоко осознал, что наверняка не выжил бы в
сегодняшнюю ночь, ослабевший от голода и окруженный разбушевавшейся
снежной стихией.
В пещере возле входа лежала груда сухих сучьев. Но откуда это дерево
взялось здесь и кто его нарубил, он не мог даже представить. И когда он
поднялся, чтобы подбросить веток в костер, то заметил, что Моргейн стояла
на коленях в глубине пещеры, пытаясь что-то отыскать под грудой небольших
камней.
Он вспомнил, как она сама сказала ему, что уже пользовалась этим
местом раньше.
Взглянув в ее сторону с подозрением и одновременно с любопытством, он
заметил у нее в руках туго набитый кожаный мешок, покрытый пылью, а когда
она погрузила туда руку, то оказалось, что там лишь порошок, который
частично просыпался через края. Она быстро отдернула руку, как будто
дотронулась до чего-то мерзкого и грязного, и вытерла пальцы о земляной
пол. Ее рука была покрыта тонкими струйками крови, которые вытекали из-под
кожаного рукава. Здоровой рукой Моргейн старалась зажать рану на
поврежденной кисти.
Она сидела, время от времени вздрагивая, подобно человеку,
охваченному каким-то глубоким страхом. Вейни опустился на корточки рядом с
ней, недоумевая и даже жалея ее, а в глубине его сознания неотступно
вертелась мысль: как Моргейн смогла за такой короткий промежуток времени
пораниться. Но в то же время он осознавал, взглянув на ее рану, что та
выглядела немного подсохшей. Скорее всего, решил Вейни, это случилось,
когда он был занят разделкой оленьей туши.
- Сколько? - спросила наконец она. - Сколько времени меня не было
здесь?
- Больше ста лет, - ответил он.
- А я подумала, что наверняка меньше. - Она подвигала рукой и
взглянула на рану, стараясь не придавать ей большого значения, потому что
та была не достаточно глубокой, чтобы вызывать опасения, но все-таки
причиняла боль.
- Подожди, - сказал он, доставая свою сумку с намерением помочь ей
залечить рану: он полагал, что того требует долг, хотя бы в обмен на
оказанное гостеприимство и ночлег в пещере. Но Моргейн отказалась от его
помощи, предпочитая воспользоваться своими способами лечения. Тогда он сел
и стал с беспокойством наблюдать, как она доставала небольшие
металлические сосуды и другие предметы, вообще неизвестные ему. Она не
стала перевязывать рану, а после всех манипуляций покрыла ее розоватой
пленкой, которая, как ни странно, не позволяла ей кровоточить. И в этот
момент Вейни вновь подумал о том, что перед ним образец медицины, явно
заимствованной у кваджлинов. Вполне возможно, что она не хочет
пользоваться обычными средствами, опасаясь, что они могут только повредить
ей.
- Как это случилось? - спросил он, глядя на рану, напоминающую ровный
след или от острого меча, или от боевого топора. Но у нее не было в руках
ничего, чем можно было бы сделать такой порез. Сучья были нарублены еще
раньше, а расположение раны на руке не позволяло ему понять, каким именно
образом Моргейн могла ее получить.
- Инорцы сделали это, - коротко сказала она. - Предводитель Рис Хелн,
сын Гира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13