— Такова наша профессия на Том Свете, — отозвался дворецкий. — Знать и исполнять ваши желания. Леди Восторг скоро успокоится.
— Тот Свет?
— Мы не принадлежим к живущим, — ответил дворецкий.
— Но вы как будто совершенно материальны.
— Здесь, в Чистилище, сэр, все кажется материальным, но только вы и леди Восторг обладаете физической реальностью вне этих пределов. Все прочие из нас — в том числе и сам замок — материальны лишь в определенном смысле.
— Я не совсем понимаю.
— Все мы как бы рисунки на листе бумаги. Когда вы сами находитесь в этой системе координат, картинки вполне натуральны. Когда же вы перемещаетесь в трехмерный мир, то мы пропадаем. Вы обладаете смертной сущностью, которой мы лишены.
— Чистилище — это картинка на листе бумаги?
— Образно говоря, да. Некий аспект бытия, ограниченный плоскостью. С поверхности Земли смертные глядят сквозь эту плоскость. Но, попадая в нее, они становятся ее частью и вступают с нами в контакт, который может казаться совершенно нормальным.
— Мне прямо-таки не верится, что вы не существуете в действительности!
— Мы существуем, сэр, — в ограниченном смысле. Точно так же ограниченны Рай и Ад. Лишь смертные способны к всестороннему восприятию.
— Но ведь это ужасная ограниченность! Неужели вы не чувствуете себя в заточении?
— Это вечность. Хотя мы и лишены свободы влиять на свои судьбы, нас не терзает страх боли и уничтожения, от которого страдают люди. Мы понимаем форму своего существования. Наша реальность такова, словно она вытянута в бесконечно узкую, но одновременно и бесконечно длинную стезю, в отличие от пути смертных.
— Быть дворецким на протяжении вечности? И никакого переселения души?
— Не в течение вечности. Всего несколько столетий, пока неизбежный сдвиг соотношения добра и зла внутри нас не позволит отправиться в Рай и бесконечный покой.
— Несколько столетий!
— Дело стоит того, сэр. Нам нужно лишь выполнять свою работу, — а это не неприятная работа. Я был бы рад служить вам, даже если бы моя судьба от этого не зависела.
Миму такое положение не удовлетворило бы, но, с другой стороны, ведь он был смертным — или нет?
— А каков мой теперешний статус? Я состарюсь и умру в этой должности?
— Ни в коем случае, сэр. Вы будете оставаться таким, какой сейчас, на протяжении всего срока службы, который истечет, лишь когда на Земле прекратится война. Вы — воплощение Бессмертия, то есть временно бессмертны.
— Кто еще находится в подобном положении?
— Существует пять или, возможно, семь старших инкарнаций. Смерть, Время, Судьба, Война и Природа, помимо Добра и Зла. Есть еще некоторое количество младших инкарнаций, таких, как спутники Войны, которых вы встретили в зале. Однако для вас важны только старшие, которые, видимо, будут помогать вам.
— Видимо?
— Бог, воплощение Добра, не вмешивается в дела смертных, согласно установленному соглашению. Смертные должны сами выбирать свой конец. Поэтому Он не станет ни помогать, ни препятствовать вам, хотя и наблюдает за вами.
Мима порадовался, что знал начатки западной мифологии; иначе все это было бы очень трудно понять.
— А воплощение Зла?
— Поскольку Сатана есть Зло, то он свободно нарушает соглашение. Он будет чинить козни, стараясь обратить ваши усилия себе на пользу. Он хочет получить власть, приобретя большее количество душ, нежели есть у Бога.
Это совпадало с предупреждением Геи. От Сатаны надо ждать неприятностей.
— Но как ему такое удастся, если я уже предупрежден?
— Сатана хитер, он большой мастер вводить в заблуждение. И для него не впервой, извините меня за грубое выражение, обрабатывать новые инкарнации. Вы станете его мишенью, сэр.
— Правда ли, что моего предшественника убрали вследствие интриг Сатаны?
— Сущая правда, сэр.
— А чем же предыдущий Марс вызвал гнев Сатаны?
— Нынешняя Судьба бросила вызов Сатане, и Марс следил за тем, чтобы борьба велась честно. Таким образом Судьба сумела расстроить замыслы Сатаны.
— Но ведь это неразумно! Честная схватка…
— Сатана не является рациональной сущностью. Его интересует исключительно достижение собственных целей.
— А Марс? Неужели он ничего не мог противопоставить Сатане, чтобы защититься?
— Он позволил это сделать.
— Почему же он так поступил, зная, что все обернется к выгоде Сатаны, а сам он исчезнет?
— Он не исчез. Он отправился в Рай. Такого завершения службы надлежит желать с благоговением. Самым искренним его стремлением было прекращение войны.
— Но тут противоречие целей! Если он упраздняет собственную работу…
— Только не тогда, когда кто-то хочет попасть в Рай, сэр.
Мима обдумал эти слова.
— Значит, Марс желал оказаться в Раю, однако мог попасть туда, лишь завершив свою работу, — и Сатана этому содействовал, а Марсу следовало помогать ему?
— Именно так, сэр.
— И теперь Сатане придется, как ты выражаешься, обрабатывать новую и неопытную инкарнацию?
— Совершенно справедливо, сэр.
— А я не попаду в Рай до тех пор, пока мне не удастся прекратить войну?
— Чудесно сказано, сэр.
— Тут есть одна загвоздка.
— Сэр?
— Мне не хочется в Рай.
— Сэр? — Дворецкий явно был ошарашен.
— Я индуист. Очевидно, не из лучших, но тем не менее я желаю не Рая, а нирваны.
Дворецкий надул губы:
— В таком случае у Сатаны, видимо, не будет побуждений делать вам такие предложения, какие он делал вашему предшественнику.
— Правильно.
— Встреча, судя по всему, получится чрезвычайно интересная, сэр.
Мима улыбнулся:
— Будем надеяться.

7. СРАЖЕНИЕ
На следующий день — во всяком случае, так это воспринимал Мима — ему сообщили о сражении, которое требовало его присутствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98