Подлетев к нему, Синтия осторожно прикоснулась к невидимому сооружению и удивленно покачала головой.
— Надо же, здесь и вправду мост.
— Мост не мост, а я лучше перелечу, — заявила Глоха. — Хватит с меня невидимого великана, после него меня воротит от всего невидимого.
— Ты права, я тоже полечу, — поддержала ее Синтия. — Как хорошо, что у меня есть крылья.
Неожиданно она повернулась к Тренту и пылко произнесла:
— Спасибо тебе, волшебник, спасибо за то, что сделал меня крылатой. Я никогда не была бы так счастлива ни оставшись девушкой, ни сделавшись обычной кентаврицей. Но скажи, что побудило тебя придать мне именно такое обличье?
— Так сразу и не скажешь, все произошло по наитию, и руководствовался я скорее чувствами, чем разумом. Ты была очаровательна, и я не хотел лишить тебя твоей человеческой красоты, но мне не понравилась мысль о том, что ты поселишься среди кентавров. Этот народ… тоже не без недостатков. Теперь я могу сказать, что хотя наверное поступил неправильно, результат оказался вовсе не плохим. Ты, по-моему, довольна, а уж твоей прелести превращение точно не повредило.
Синтия покраснела и, чтобы скрыть румянец, полетела вперед. Для Глохи причина ее смущения была очевидна: крылатая кентаврица по-прежнему находила волшебника исключительно привлекательным, и сама гоблинша, по правде сказать, вполне разделяла ее чувства. Ей не хотелось признаваться в этом даже самой себе, однако дело обстояло именно так. Однако ни она, ни Синтия не хотели бы оказаться превращенными в обычных женщин из человеческого рода, даже если бы волшебник пленился ими, оказался неженатым и действительно был бы таким молодым, каким выглядел. Глоху ее нынешний облик вполне устраивал: более того, различие в видовой принадлежности придавало некоторым ее игривым мыслям особую пикантность.
Когда Трент завершил переправу, крылатая кентаврица вздохнула с облегчением. Она знала, что невидимый мост очень прочен, но когда видишь, как человек шагает по воздуху над бездонной пропастью, знание мало помогает. Так и кажется, что он вот-вот рухнет. Возможно, случись ей самой забраться на мост и почувствовать его под ногами, она доверяла бы ему больше. Но такой необходимости не было, и это лишний раз заставляло порадоваться наличию крыльев. Что ни говори, а людям не позавидуешь: они прикованы к дорогам, а преодолеть речушку или горку для них зачастую оказывается проблемой.
Путь на север лежал через лес. За мостом проходила зачарованная тропа, на которой не приходилось опасаться ни драконов, ни грифонов, ни василисков, ни разбойников. Это радовало, хотя, с другой стороны, Глоха втайне признавалась себе, что пережитые ранее приключения пришлись ей по вкусу. Правда — и она это понимала, — не будь с ними волшебника, готового защищать невинных дев, путешествие могло оставить у нее совсем другие впечатления. Хотя, тут же пришло ей в голову, не будь с ними Трента, им не пришлось бы оставаться на земле, и не было бы никакой надобности их защищать. С другой стороны…
Чувствуя, что сейчас запутается окончательно, Глоха отмахнулась от своих мыслей и посмотрела вперед.
Впреди совсем рядом с тропой высилось нечто странное: обмаз анное глиной сооружение, похожее на поставленную ударным концом вверх шипастую дубину или булаву. При приближении путников эта штуковина начала угрожающе раскачиваться, а размеры ее были таковы, что случись ей вмаз ать по тропе, один такой удар размаз ал бы всю троицу разом.
— Трент, а тропа и в этом месте зачарованная? — беспокойно поинтересовалась Глоха.
— Вроде бы, — отозвался волшебник. — Но порой и тропам случается разочароваться. В теории эта штуковина нам угрожать не должна, но осторожность никогда не вредит.
— Давай я попробую пролететь мимо нее, — предложила Глоха. — Она такая здоровенная, что едва ли может быть очень уж ловкой, если и ударит меня, то скорее всего промажет.
— Ладно, — согласился Трент, — но лети над тропой. Возможно, эта дубина представляет угрозу лишь для того, кто сойдет с тропы, а следующих ею только пугает.
— Точно, — поддержала его Синтия. — Она может попытаться согнать тебя с тропы ложным выпадом, а если ты испугаешься и свернешь, так стукнет, что превратит в размазню. От глупости и трусости никакие чары не защищают.
Трент кивнул.
— Да, похоже умысел именно таков. Не исключено, что со хранив хладнокровие и не реагируя на угрозы, мы не подвергнемся опасности, но проверить, что да как, все же стоит. Ну а если тропа разочаровалась и дубина вздумает драться, я превращу Синтию в великаншу, которая сумеет ее удержать.
Оставив волшебника и кентаврицу позади, Глоха стремительно полетела вперед. Гигантская дубина задрожала, точно была готова выскочить из земли. И тут крылатую гоблиншу кто-то окликнул:
— Глоха, привет!
Заложив вираж, крылатая гоблинша оглянулась и увидела на вершине дубины крохотного человечка.
— Гранди! — воскликнула она. — Что ты там делаешь?
— Живу, что же еще, — отозвался голем. — Это моя мазанка. Глинобитная мазанка, если разок вмажет, то любого вобъет в глину. Но ты не бойся, тебя она не тронет.
Он постучал по верхушке мазанки ногой и сказал:
— Фу! Глоха своя!
Дубина тут же перестала дергаться.
— Тебе не мешало бы познакомить ее и с моими друзьями, — сказала Глоха, указывая на Трента и Синтию.
— Опаньки, крылатая кентаврица! — воскликнул голем. — Но это не Чекс, слишком уж молода.
— Вообще-то она старше Чекс, — возразила Глоха. — Вспомни, Чекс всего на год старше меня, просто она быстро повзрослела.
— То-то и оно, что на год. Чекс двадцать, а этой гривастенькой больше шестнадцати не дашь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127