). Он действовал методом проб и ошибок, импульсивно, проявляя волю самодержца, опираясь на авторитет власти не только там, где это было необходимо, но и там, где следовало бы идти путем долгих уговоров и обстоятельных объяснений.
Однако повторюсь, большое ему спасибо за то, что он вел безоглядную борьбу за свое личное счастье, за веру в то, что каждый человек (даже самодержавный монарх) имеет право на поиски, надежду, ошибки, разочарования. Александр Николаевич стал, по сути, не только освободителем крестьян (о чем речь еще впереди), но и освободителем общества от некоторых заскорузлых привычек, ханжества, разврата под покровом внешних приличий. Можно вновь (как и в случае с отменой крепостного права) сказать, что он это сделал под давлением обстоятельств, случайно. Возможно, но ведь он это сделал!
Что же до одиночества монарха в кругу родни, лоне семьи... Тут все очень непросто, вернее, неоднозначно. Собственно говоря, вся история с Долгорукой – это бегство Александра II из монаршего одиночества, желание просто по-человечески устроить личную жизнь, иметь возможность хотя бы в семье отдохнуть от вериг величия, богопомазанности, неповторимости, от ответственности за судьбы миллионов людей. Его предшественники на троне в XIX веке не раз говорили о своем желании как-то разграничить в себе монарха и человека, но только Александр II сделал решительный шаг к такому разграничению. И у него это почти получилось. Казалось, еще чуть-чуть, месяц, полгода, год... Не судьба... И второй круг одиночества не дал себя разорвать, хотя и казался менее прочным, чем первый. Но, видимо, накладываясь один на другой, они создавали такой обруч, который сбить человеку было не под силу.
А все-таки Александр и Екатерина любили друг друга на удивление, на зависть искренне и самозабвенно. Их чувство даже не всегда укладывалось в обычные рамки, выплескивалось на листы бумаги, переходило в романтические поступки, характерные скорее для «зеленой» молодежи давно прошедших времен, чем для умудренных жизнью людей второй половины XIX века. После революции в октябре 1917 года в кабинете императора нашли альбом эротических рисунков профессиональных по форме и весьма смелых по содержанию, сделанных Александром Николаевичем. Моделью для этих рисунков послужила Екатерина Михайловна Долгорукая-Юрьевская. В свою очередь, накануне погребения останков императора в Петропавловском соборе княгиня остригла свои роскошные волосы и положила их в гроб супруга. Наложница, любимая, жена, она прощалась со своим господином, обожаемым мужем...
А тем временем в Ницце
Вернемся теперь к тому, о чем пообещали поговорить немного ранее. Одним из любимейших занятий историков и вообще людей думающих являются размышления об альтернативности исторического процесса, о том, что было бы, если бы осуществилось возможное, а не свершившееся. По мнению многих ученых (которые, уверен, втайне, для себя занимаются тем же), подобное занятие отдает шарлатанством, то есть не имеет с наукой ничего общего. В истории нет сослагательного наклонения. Действительно, что значит «возможное»? Занимаясь им, можно было бы легко переиначить чуть не все события российского XIX (и не только XIX) века. Но и отвергать с порога мысли об альтернативности исторического процесса нет никакого резона.
Во-первых, нельзя же закрывать глаза на очевидное – многое действительно могло произойти по-другому, и причины возможного, но не происшедшего важны не менее чем реально свершившиеся события. Думать иначе значит считать, что «история учит только тому, что она ничему не учит». Во-вторых, иногда обстоятельства складываются таким образом, что рассмотрение альтернативных вариантов событий углубляет наше знание о случившемся. Особенно это верно, когда речь заходит не о процессах, явлениях или событиях государственной важности, а о жизни любого из людей, будь то император или последний из его подданных. Рассмотрение тех или иных – не только возможных – вариантов их бытия позволяет явственно ощутить и глубже оценить достоинства и недостатки интересующего нас человека, увидеть его с неожиданной стороны, отделить грехи от добродетелей (а ведь грань между ними подчас необычайно тонка). В конце концов, просто любопытно представить себе, что могло случиться, если бы человеку удалось осуществить то, о чем он постоянно говорил и мечтал.
Памятуя об этом и возвращаясь к нашему герою, думается, небезынтересно, более того полезно, осветить воображаемую тему: Александр II оставляет трон и уезжает с новой семьей на постоянное жительство в Ниццу. Это ведь действительно было тем, о чем он постоянно мечтал в последние годы жизни. Времени для того, чтобы в полной мере насладиться семейной идиллией и покоем, у него еще могло оказаться предостаточно. Оставив другим государственные заботы, придворные интриги и прочие околотронные стрессы, Александр Николаевич вполне мог дожить до последних лет XIX, а то и начала нового, XX века. Таким образом, хронологически мы никоим образом не погрешим против истины, дело за малым – не погрешить против нее и в фактологическом отношении, не выйти за рамки психологически возможного. Что ж, попробуем понять, что принесло бы заявленное выше развитие событий и России, и самому императору, и его второму семейству.
Что касается империи, то безусловно разрядилась бы напряженность, охватившая и двор, и широкие слои петербургского и московского общества по поводу женитьбы Александра II на Долгорукой-Юрьевской. Напомним, что многие напрямую связывали раскол, усиливавшийся в обществе, с расколом, происшедшим в царствующем доме (и имели на это определенные основания).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139