Его я не могу составить, пока не увижу всего. Если б
ы я могла без этого обойтись, то, поверьте мне, я бы не просила.
- И что вы думаете так узнать? - спросил он.
- Я здесь не для того, чтобы на них глазеть, доктор. Но я ищу разгадку, кто это
сделал. Почти всегда ключи к разгадке - на телах жертв.
Человек на койке мелко задергался, мотая головой из стороны в сторону, бу
дто ему было очень больно. Тихие беспомощные звуки доносились из безгубо
го рта. Я закрыла глаза и попыталась восстановить ровное дыхание.
- Пожалуйста, доктор. Я должна видеть.
Открыла глаза я как раз вовремя, чтобы увидеть, как он отворачивает прост
ыню. Он снимал ее, аккуратно складывая, дюйм за дюймом открывая тело пацие
нта. Когда тело обнажилось до пояса, я уже знала, что с человека сняли кожу
заживо. Я-то надеялась, что это будет только лицо, это само по себе уже было
ужасно. Но чтобы ободрать тело взрослого мужчины, нужно чертовски много
времени, нужна вечность, полная безумных криков, чтобы сделать это так хо
рошо и тщательно.
Когда простыня была снята с паха, я покачнулась - чуть-чуть. Это не был мужч
ина. Паховая область была гладкой и ободранной. Я поглядела на грудь - стр
оение скелета мужское. Я затрясла головой и спросила:
- Это мужчина или женщина?
- Мужчина, - ответил доктор.
Я глядела, не могла не глядеть на половые органы, которых не было.
- Черт, - тихо произнесла я и снова закрыла глаза. Жарко было, очень жарко. С з
акрытыми глазами я слышала шипение кислорода, шепчущий шорох бахил сест
ры, подошедшей к нам, и тихие звуки с койки, где дергался пациент, привязан
ный мягкими ремнями за лодыжки и запястья.
Ремнями? Я их видела, но не зафиксировала в сознании. Я видела только тело.
Да, тело. Не могла я думать о нем как о человеке. Надо было дистанцироватьс
я или я отрублюсь.
Думать о деле. Я открыла глаза.
- Зачем ремни?
Голос у меня был с придыханием, но ясный. Я посмотрела на тело, потом подня
ла взгляд, встретившись глазами с доктором Эвансом. И глядела бы на него, п
ока не запомнила бы все морщинки возле его глаз, лишь бы не смотреть вниз,
на койку.
- Они все время пытаются встать и уйти, - сказал он.
Я нахмурилась, чего под маской не могло быть видно.
- Но ведь они не в состоянии?
- Мы их держим на очень сильном болеутоляющем. И когда боль затихает, они п
ытаются уйти.
- Все? - спросила я.
Он кивнул.
Я заставила себя снова смотреть на койку.
- А почему это не может быть просто случай серийного... не убийцы, как его на
звать? - Я пыталась подыскать слово. - Зачем вызвали меня? Я эксперт по прот
ивоестественному, а это может быть делом рук человека.
- На тканях тела нет следов режущего инструмента, - сказал доктор Эванс.
- То есть? - переспросила я, глядя на него.
- Дело в том, что это не могло быть сделано лезвием. Как бы ни был искусен па
лач, всегда остаются следы использованного инструмента. Вы правы, когда
говорите, что больше всего информации дают тела жертв, но не эти тела. У ни
х такой вид, будто кожу просто растворили.
- Любое едкое вещество, которое может снять с человека кожу и мягкие ткани
, такие как нос и половые органы, не ограничится кожей и будет разъедать те
ло.
Он кивнул:
- Если его не смыть сразу, но нет следов никакого едкого вещества. Более то
го, на теле нет узоров кислотного ожога. Нос и паховые органы оторваны. На
остатках следы отрыва и повреждения, которых больше нигде нет. Выглядит
так, будто тот, кто их обдирал, сначала содрал кожу, а потом оторвал еще кус
ки. - Он замотал головой. - Я по всему миру ездил, помогая уличать тех, кто вин
овен в пытках. И думал, что видел все, но ошибся.
- Вы судмедэксперт? - спросила я.
- Да.
- Но они же не мертвы?
Он посмотрел на меня:
- Нет, не мертвы, но здесь годятся мои знания, которые позволяют мне судить
о мертвых телах.
- Тед Форрестер говорил, что есть смертные случаи. Они погибли от снятия к
ожи?
Теперь, когда я стала "работать", в палате уже не казалось так жарко. Если тщ
ательно сосредоточиться на деловых вопросах, может быть, меня не вытошни
т на пациентов.
- Нет, их разрезали на куски и бросили там, где они лежали.
- На разрезанных телах следы лезвия, иначе вы не говорили бы "разрезали".
- Есть след режущего инструмента, но это не нож и не меч, даже, черт побери, н
е штык и вообще ни один из известных мне инструментов. Порезы глубокие, но
неровные, не такие, какие оставляет стальной клинок.
- А что? - спросила я.
Он покачал головой:
- Не знаю. Но это лезвие не прорезало кости. Кто бы ни резал эти тела, кости о
н отрывал друг от друга в суставах. На это не хватит сил ни у одного челове
ка, тем более что это было сделано многократно.
- Да, наверное, - согласилась я.
- Вы действительно думаете, что такое мог сделать человек? - спросил он, мот
нув головой в сторону койки.
- Вы спрашиваете, может ли человек так поступить с другим человеком? Если
вы ездили по миру и свидетельствовали по делам о смерти от пыток, то вы нав
ерняка знаете, что способны люди делать с людьми.
- Я не говорю, что человек такого не сделал бы. Я говорю, что вряд ли он был бы
на это способен физически.
Я кивнула:
- По-моему, разрезать и растерзать человек мог бы. Но насчет снять кожу - со
гласна. Если бы это сделал человек, остались бы следы орудия.
- Вы говорите - следы орудия, а не следы ножа. Большинство людей считают, чт
о нужен нож, чтобы снять с кого-то кожу.
- Любой предмет с острым краем, - сказала я, - хотя это медленнее и обычно нер
яшливее, чем ножом. А здесь все до жути аккуратно.
- Да, - согласился он, кивая. - Очень точное слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31