Теперь он сам - сила, над которой его воля не властна. Теперь им управляет она, эта девочка, которая обнимает его в воде, захваченная потоком любви-смерти из ее потаенных фантазий.
Он широко разевает пасть. У него мощные челюсти и две сотни ножей-зубов. Девочка бьется в прохладной воде, она дразнит его, подогревая его вожделение и жажду; а когда она начинает кричать, заходясь ужасом и желанием, он обнимает ее челюстями и сжимает объятия. Его зубы находят сотни манящих отверстий в ее мягкой податливой плоти, запах хлорки обращается запахом соли и морского ветра, она бьется в безумном неистовстве и еще сильней распаляет его жажду крови…
Все кончено. Она в последний раз вздрагивает всем телом и замирает в его руках. Вода такая холодная… она смывает с его лица кровь, смывает кровь с его губ. Я ничего у нее не взял, думает он. Она изначально принадлежала этому миру снов, она не жила настоящей жизнью. Ее место здесь. Мы с ней встретились не случайно. Все шло к тому, чтобы наши дороги пересеклись.
Он выбирается из бассейна.
Надо рассказать Карле, думает он, прежде чем она выведет из моего приключения в лагере какой-нибудь этакий комплекс.
Он опускает глаза и оглядывает себя. Шрамы после кастрации уже почти незаметны.
Он чувствует боль. Когда-то он думал, что обращение прогонит больные воспоминания, что ему больше уже никогда не придется почувствовать такую боль. Но сейчас боль вернулась, такая живая. Он говорит себе: я бессмертный. Эта боль - уже не моя. Она осталась в той, смертной жизни. Теперь я - тьма. Только тьма.
Он прикрывает рукой свое изуродованное естество. Его самого удивляет, что ему до сих пор стыдно. Может быть, Китти права, и он действительно сделался слишком похожим на смертных?
Боль снова пронзает его насквозь. Но это не боль вечного одиночества. Это та боль, которую он не хотел вспоминать никогда. Это боль и бессильная ярость смертного мальчика, привязанного к столу, - боль испуганного ребенка, над которым склонился мясник с разделочным ножом в руке.
Да. Вечность - медленная, безысходная боль. Обжигающий холод. А эта боль - как удар ножом. На мгновение она заслоняет весь мир, но тут же проходит. Ее мимолетность непостижима. Но потом он вспоминает, что смертные именно так и чувствуют свои мелкие боли.
На какую-то долю мгновения - в первый раз после своей опаляющей смерти и неумирания - Тимми Валентайн вновь ощущает себя живым.
записки психиатра
Мне снова приснился тот сон. Я бегу по лесной тропе, уткнувшись носом в землю. Я знаю, какими узорами здесь лежат палые листья, я знаю, как мягко пружинит земля под звериными лапами…
Он сказал мне, что он кастрат.
Мне снилось…
Он сказал, что его кастрировали давно - еще до того, как он пробудился во тьме бессмертия.
Я знаю этот черный лес.
Но ведь это не мой лес. Не мой.
Я - психиатр.
Я - не тьма…
потерянная девчонка
Мария и Руди стоят у бассейна. Бледное свечение рассвета ложится на воду сквозь стеклянную крышу. Мария заметила тело первой. Совсем молоденькая девчонка, голенькая и бледная, безжизненно плавает на воде лицом вверх. Вокруг ее головы подрагивают струйки крови, выбеленные хлоркой. В бледном утреннем свете они похожи на зыбкий розовый нимб.
Мертвая девушка улыбается.
- Помоги мне, - говорит Руди устало.
- Да, конечно.
Они оба одеты в черное.
- Кто полезет в бассейн? - спрашивает Мария.
- Я. - Руди направился к мелкому краю.
И тут лицо мертвой девочки спазматически дернулось.
- Нет! - выдохнула Мария.
Мертвая пошевелила рукой.
- Я всегда говорил мастеру Тимоти, что не стоит ему приезжать в этот дом и выставлять себя напоказ. Когда ты открыт, ты уязвим, - сказал Руди.
Теперь все тело дрожит. Девушка раскрывает рот, как будто хочет кричать, но вместо крика из горла рвется лишь хриплый свист. Как свист сломанной флейты.
- И что нам делать? - спрашивает Мария.
- Сказать хозяину.
- Тимми спит. Я только-только его уложила. Он напился и должен спать.
Мертвая девочка медленно открывает глаза - в холодной агонии возрождения.
лабиринт
Я - не тьма!
потерянная девчонка
…и голод, безумный и ненасытный, алый, как кровь, и холодный, как смерть…
дитя ночи
…и Тимми с напоенными кровью глазами не спит, один на огромной кровати, и игрушечные поезда разбросаны по всей комнате…
огонь
…и Стивен в гостиничном номере заснул наконец после бессчетных стаканов водки…
наплыв
…снится сон про огонь.
наплыв

ЛЕТО:
БОГИ ХАОСА
Я сяду на поезд у черного замка, Ты поедешь с другой стороны. Мы столкнемся лоб в лоб, понимаешь, Бездумно ворвавшись в тоннель любви, И я останусь один…
Тимми Валентайн
9

искатель
Около полуночи Брайен Дзоттоли спустился в холл мотеля. Рита спала в номере. Он так до сих пор и не решился бросить ее на трассе. Но ничего - до Лос-Анджелеса уже близко, и там они с ней распрощаются навсегда. Он разменял доллар на четыре четвертака и пошел в крошечный зал игровых автоматов. Всего четыре машины, стандартный набор. Ничего выдающегося. Он не стал долго думать и уселся за “Защитника”: опустил в щель монетку и уже протянул руку к кнопке выбора одного игрока, как вдруг услышал какой-то шум.
Там была стеклянная дверь, которая вела во внутренний дворик с бассейном. Желтые отсветы фонарей дрожали на воде. Снова раздался тот странный звук - как будто могучие волны накатывают на берег, как будто ночной ветер с моря бьется о ряды незанятых лежаков и пустых деревянных кабинок.
- Что это? - проговорил Брайен вслух.
Наверное, сказывается усталость. Слишком долго он ездит по городам, пристает чуть ли не к каждому встречному, тыча им в нос фотографию Лайзы, названивает своему братцу-скотине с неутешительными новостями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133