Уютно, и даже потолок не царапает макушку, и даже пол не скрипит. Обстоятельно, с любовью все построено и устроено.Америкаш отступил к лежаку. Основной китаец сместился в угол, поближе к печке, автомат как болтался, так и болтается у него на плече. Лесной дьявол остался стоять подле дверного косяка, рука с цепочкой опущена, грузило на конце цепочки болтается ниже колена, зрачки дьявола неподвижны, его рассеянный взгляд словно опутал меня паутиной внимания. Я же, войдя, прислонил к стеночке костыль, да там его и оставил, дабы не дразнить интерес дьявола. Я доковылял до стола и уселся на лавку, сел спиною к столешнице, поджав правую ногу, вытянув левую — хромую, оперевшись о торец столешницы локтями. Подтянулись отстающие автоматчики. Вошли, "калаши" поставили рядышком с моим костылем, подошли ко мне, встали по бокам.Я сижу с наглой рожей, а все остальные стоят и смотрят на меня вопрошающе, ждут чего-то. И, к величайшему моему сожалению, я, кажется, догадываюсь, чего они от меня ждут.— Где деньги? — задал наконец-то давно ожидаемый мною вопрос сведущий в лингвистике основной узкоглазый.Понял, не дурак. Хотя, наверное, и дурак бы понял — он хочет получить плату за груз. Ничего себе, ситуация, да? И, что самое смешное, при мне вообще ни монетки, ни купюры. Даже ради шутки не имею возможности предложить косоглазому за сто пятьдесят кэгэ товара хотя бы один железный российский рубль.Молча убираю локти со стола, стряхиваю с плеч сидор, кладу его на столешницу. Пара китайцев, что стояла по бокам, тут же оживились, затопали сапогами ребята, засуетились, мигом освободили пространство на столешнице, сдвинули к краю свои кружки да плошки, распотрошили мигом мой сидор, вывалили на стол все его содержимое.Потрошители проявили беглый интерес к разобранному арбалету, комплекту болтов и ножику в ножнах, развязали горловины холщовых мешочков с крупами, обследовали с быстротой тараканов остальной скарб и, ясное дело, никаких дензнаков не обнаружили.— В чем дело? — Основной нервно сдернул с плеча "калаш", нацелил на меня ствол. — Деньги где?!— Разве я сказал, что деньги в сидоре? — Мои брови удивленно взлетели, глаза глумливо подмигнули. — Ты чо психуешь, желтый? Ты вначале товар дай проверить, а после и за лавэ побазарим, справедливо?— Встать! — приказал китаец по-русски и по-китайски велел дьяволу с цепочкой меня обыскать.Дьявол поманил меня пальцем левой, свободной от средневекового оружия руки. При этом он выставил вперед левую ногу, встал ко мне вполоборота, спрятал от моих наглых глуповатых глаз вооруженный правый кулак.Встаю, хромаю по направлению к дьяволу в китайском обличье. Костыля при мне нету, и теперь он косит щелочкой глаза на протез в виде металлического крюка. Но аналогичных протезов в Древнем Китае не носили, и поэтому мой крючок его не слишком напрягает. А зря.Подошел к дьяволу, встал в позицию лоха, нарочито подставил пах под его выдвинутый вперед левый лапоть. Поворачиваю голову к переводчику, вопрошаю:— Ну? И какого лешего ентот хрен с бугра меня пальчиком подманил?Повернув голову, вопрошая, замечаю боковым зрением, как один из пары китайцев возле стола заканчивает сборку арбалета из комплектующих. "Литл Джо" собирать еще проще, чем конструктор "Лего". Специально так все устроено, чтобы и самый тупой спецназовец в самых отвратительных походных условиях смог на раз-два-три запросто управиться с разборкой и сборкой "Джоника". Китаец собрал арбалет на раз. С детским любопытством вылупил узкие зенки на фирменную диковину, тянется к комплекту болтов, не иначе, собирается заряжать "Литл Джо".— Расстегивай ватник, — приказывает основной, поднимает для пущей убедительности ствол "Калашникова", целится мне в голову.Дьявол коротко, на родном, естественно, китайском языке выругал основного, сказал, чтоб тот опустил "трещотку". Правильно сказал — мы же рядом стоим, я и дьявол, дрогнет палец на спусковом крючке, и пуля-дура, энная по счету в очереди, вполне может задеть предусмотрительного линь гуй. Я в на месте лесного дьявола еще бы и другу возле стола запретил баловаться с арбалетом на всякий случай.Переводчик послушно опускает автомат, а я послушно расстегиваю верхнюю пуговицу телогрейки и затылком чую внимание американца, который стоит у лежака с грузом-товаром и шумно сопит слегка, самую малость простуженным носом.— Быстрее! — торопит основной.— А ты не гони, не запрягал, — огрызаюсь сварливо, однако пальцы моей единственной пятерни со второй пуговкой справляются побыстрее. — Вертухаи, мать вашу, — ругаюсь я, расстегивая третью, предпоследнюю пуговицу. — Приятно, блин, издеваться над старым, больным человеком, а? Суки желтожопые! Товар посмотреть — хер, а деньги им, на-кося, выложи. Ух, и хитрожопые вы, желтожопые...Продолжаю ругаться вполголоса, несу полную чушь, ахинею, щедро вставляя матюги в словесный понос, расстегиваю последнюю пуговку. Полы телогрейки расходятся в стороны, точно занавес открывается, и линь гуй видит опоясавшую мою талию цепочку, хитрый узелок ниже уровня пупка и два почти точь-в-точь таких же утяжелителя как и на цепуге у обалдевшего на секунду дьявола.Ой, вру! Какая, к черту, "секунда"? Едва последняя пуговочка расстегнулась, счет пошел на сотые доли секунды, как во время серьезных спортивных соревнований, с единственной разницей — в спорте борются за приз, а в наших играх победитель получает в награду право продолжать жизнь.Боевые искусства учат: если нанести четыре удара за одну секунду, то кулаки превратятся в невидимки. Человеческий глаз их не фиксирует. Шесть кадров кинопленки запечатлеют удар, а глаз не успеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122