И расплатился за убитую подругу "коксом" чересчур нарочито, фактически всучил преступницам наркоту, но! Одно веское "но"! Как известно, ежели врать с размахом, то люди непременно подумают: "Неужели ВСЕ это неправда?" И начнут головы ломать. И запутают сами себя окончательно.Чего-чего, а путать свои следы я умею. Правда, было дело, перестарался однажды и крепко попал на крючок, однако нынче расклад принципиально иной. Вскоре я нырну в океан тайги, и у государства крючков не хватит меня вылавливать. Что же касаемо мафии, так этот пугливый и осторожный спрут, как я уже говорил, предпочтет отстраниться от участия в ловле опасного хищника. Тем паче что я лишний раз напугаю спрута мафии, оставив на полу вагона с заложниками и мертвой преступницей рваную ксиву с фото Лешего, а в руках у лесбиянок упаковки с мафиозным "коксом". Короче — что ни делается, все к лучшему. Одно плохо — в паху до сих пор свербит, давненько я не пропускал столь сильных ударов по столь нежным органам, ай, как неприятно, ай, как стыдно. За то, что я проморгал такой удар, мой милый дедушка-японец устроил бы мне такую трепку, так бы меня наказал, представить страшно... Глава 4Я — вор Верно подмечено народом — прикидываться больным нельзя, симулянту аукнется. И я живой тому пример. Я столь талантливо имитировал вывих ноги, так грамотно дурил ментов, так гениально симулировал, что разрыдался бы и сам Станиславский. Я притворялся, и вот результат — реально вывихнул ногу. Причем правую, полноценную конечность. Спрыгнув с поезда, как учили, все сделал правильно — и сгруппировался, и под откос скатился мячиком, встал, сделал шаг и, представляете, поскользнулся! Стопу правую подвернул, в лодыжке прострел, я аж вскрикнул. Кое-как, на хромой левой, скачками, добрался до кустарника, что произрастал в пяти примерно метрах от железнодорожной насыпи. Скрипя зубами, стянул сапог с травмированной ноги, глянул на припухшую стопу и громко, с душой выматерился. Серьезная, блин, анатомическая неприятность приключилась, чтоб ее и так и этак! Надо срочно принимать меры.Дернул стопу, поработал костоправом, промассировал особым образом мышцы и связки, воздействовал на кой-какие хитрые акупунктурные точки, сделал что можно и нужно, осталось наложить тугую повязку. Бинт, намотанный на руку, совсем измочалился и стал непригоден, я скинул китель, снял милицейскую рубашку, порвал ее на лоскуты, с грехом пополам наложил повязку.Разобравшись с ногой, я облегчил рюкзак, вытащил гражданскую трофейную одежду. Оголился, милицейский маскарадный костюм закопал под кустом, там же зарыл кобуру и бинт. Переоделся в гражданское. Сунул пистолет в рюкзак, осмотрел культю придирчиво. Осмотром остался доволен, ранка на обрубке предплечья зарубцевалась. Гораздо хуже выглядит моя единственная левая пятерня, ободранная о трос. Орудуя пострадавшей рукой, еле-еле натянул сапог на пострадавшую ногу поверх тугой повязки. Портянку с травмированной ноги пришлось пихнуть в боковой кармашек рюкзака, а значит, грядет еще неприятность — еще и мозоли на пальцах правой конечности натру, вот зараза!Встал, закинул фабричного производства вещмешок за спину, сделал шаг, другой, третий... И смех и грех! Хромой на обе ноги, я передвигаюсь, будто... Нет! Не могу найти подходящего сравнения. Фигово я передвигаюсь, одним словом. Медленно и нелепо.Нашел под кустами палку, приноровился на нее опираться и двинул через поле со скоростью старой морской черепахи, выброшенной штормом на пустынный берег.Кустарник тянулся вдоль железнодорожной насыпи и где-то в километре по ходу поезда сливался с довольно жиденьким лесным массивом. За кустами поле, за полем тоже деревья.Доковылял до деревьев, поменял палку на более крепкую, иду, размахивая культей, и хмурюсь — лесок вокруг совсем-совсем редкий.Даже двигаясь со скоростью престарелой черепахи, вышел на опушку с другой стороны лесного островка через десять минут после того, как вошел под сень деревьев. Стою, прячусь в редком подлеске, любуюсь открывшейся панорамой.Не иначе, я стою на берегу доисторического моря, высохшего в позапрошлую геологическую эпоху. Предо мной гигантская пологая впадина. Далеко-далеко, на дне впадины, километрах в десяти, словно водоросли во время отлива, переливаются изумрудом сосновые дебри. По пути к изумрудной бесконечности тайги тут и там разбросаны островки деревьев, большие и маленькие. Меж тем островком, на опушке которого стою я, и следующим, километрах в трех, притулилась деревушка. И не деревушка даже, а скорее хуторок. Раз, два... пять дворов всего. Левее, в паре километров, отгородившись от мира плебеев высокой стеной, расположилось трехэтажное поместье. Другого определения, кроме как "поместье", к сей постройке подобрать трудно. Этакое дворянское гнездо с колоннами, портиками, балкончиками, с примыкающими аккуратными хозяйственными постройками, с вишневым садиком и круглым прудиком. Новодел под старину, причуда "нового русского", пожелавшего иметь коттедж в классическом стиле славного крепостного прошлого.Я увлекся созерцанием псевдодворянского гнездышка и, честное слово, вздрогнул, когда услышал ржание справа. Шагаю вправо, раздвигаю ветки и вижу лошадок. Три клячи со связанными передними копытами щиплют прошлогоднюю сухую траву на границе лесного острова и поля.Если в еще вчера какой ясновидец мне сказал, мол, завтра станешь конокрадом, я бы рассмеялся надменно в лицо кудеснику. Я обрадовался чрезвычайно, сообразив, каким образом можно с комфортом добраться до далекой изумрудной тайги.Обрадовался и воровато покосился на хутор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122