Зря ниндзя боялись, что найдется хотя бы один прозорливый человек и тайное станет явным. Шли века, а…
— Блин, не томи!
— На самом деле местечко называется «Тибугайхо».
— Ни фига не понимаю.
— От слова «Шамбала» следует отсечь первую и последнюю буквы, тогда…
— Стой! Я сам… Значится, так: Ш-амбал-а… Посередине получается… Ха! Без двух букв получилось: «амбал».
— Теперь соедини воедино отсеченные буквы.
— Угу, получается: «ш-а»… «ша».. Дошло! До меня дошло: «ша, амбал» — почти то же самое… в смысле практически то же самое, что и «тихо, бугай», да?
— Ты сообразительный.
— Ха! Прикольно… ША-амбал… ШамбалА… шАМБАЛа… ШАМБАЛА… Шамбала… ТИХО-бугай… ТИХО… ТИбугайХО… тиБУГАЙхо… ТИБУГАЙХО… Тибугайхо… — брат как бы пробовал слова на вкус, упражнялся с ударениями внутри слов и улыбался как ребенок. — Клевый прикол! Мифическая Ш-амбал-а, в натуре, оказалась захудалым полустанком Ти-бугай-хо! Я тащусь, какой кайф… О!.. Слышишь, сеструха?.. На-ка, ША! А ну-ка, ТИХО!.. Прислушайся — бугаи идут, амбалы тащатся, слышишь?
Я прислушалась: сквозь шелест листвы, всплески воды и далекие шумы беспокойно спящего города едва пробивался шаркающий разнобой шагов.
— У тебя хороший слух, брат. Но почему ты решил, что по асфальту набережной к нам приближаются бугаи и амбалы?
— Это я так фигурально выразился, соскакивая с одной злободневной темы на другую. Первоочередной, ха, злободневности. Скорее всего, в натуре, сюда подгребают субтильные, датые гопники, целая стая. И это отрадно, что стая, — будет из чего одежки выбирать… Ну, чего, сеструха? Встали и пошли, образно выражаясь, на большую дорогу, гопников грабить? Ага?
— Будет лучше, если я одна их…
— Офигела?! Думаешь, я отпущу родную сестру одну и голышом? Ни фига! Вместе пойдем на дело. Подъем!
Мы встали. Прикрываясь лопухами, стесняясь смотреть в сторону друг друга, начали осторожно спускаться по заросшему зеленью склону к параллельному речке асфальту.
— Брат, ты хорошо разбираешься в современной земной культуре? — спросила я, вынужденно кланяясь согнутой пышной листвой ветке, пробираясь под деревом с незнакомым названием.
— Хм… Сложный вопрос… черт! — Брат, обходя то же дерево с другой стороны, поскользнулся, схватился за белый с черными полосками ствол. — Черт, едва не грохнулся… Культура, говоришь?.. Хм-м… В космосе я частенько маялся ностальгией и, ясен перец, часами шарил в Потоке, выуживал новости отсюда, с Земли-матушки, старался запоминать свежие жаргонные словечки, музыку новую слушал, кино-о-ой!.. Блин! Таки пятку голую порезал!..
— Сильно? — Я оглянулась. Брат стоял на одной ноге, согнувшись, щупая пятку другой, приподнятой ноги.
Лопух, которым брат до того прикрывал гениталии, валялся рядом, во влажной траве.
— Фигня, — брат выпрямился, я поспешно отвернулась. — Сравнительно недавно меня ширяли регенератором, так что до свадьбы, как говорится, заживет пятка с гарантией.
Я тоже выбросила лопухи — и тот, которым прикрывала живот, и тот, которым закрывала грудь, — попросила, не оборачиваясь:
— Брат, ты меня курируй, пожалуйста.
— В каком смысле?
— Планета Предков для меня чужая. Разумеется, я смогу здесь выжить, информационным минимумом я, разумеется, обладаю, но я могу попасть впросак, привлечь к себе лишнее внимание по вине незнания всех тонкостей современной культурной обстановки.
— О'кей, прокурирую.
Мы затаились в кустах у края асфальта. «Гопники», как назвал их брат, приближались без спешки. Спустя минуту после того, как мы затаились, я их, гопников, смогла рассмотреть и сосчитать. Их было восемь. Предрассветный сумрак уравнял индивидуальные особенности их лиц. Всех восьмерых объединяла верность черному цвету в одеждах и одинаково бритые налысо черепа. Да, это была стая.
— Скинхеды, — шепнул брат мне на ухо, нечаянно коснувшись голым торсом моего обнаженного плеча.
— Они хорошие или плохие? — шепотом спросила я, случайно смяв левую грудь об его правый локоть.
— Они любят подраться, — расплывчато ответил брат и деликатно отодвинул локоть подальше.
— Прости мою неосведомленность, но не мог бы ты конкретнее объяснить, кто такие…
Сформировать вопрос до конца я не успела — в кусты, где мы прятались и шептались, полетела пустая бутылка. Нас не было ни видно, ни слышно с асфальта, один из бритоголовых метнул стеклотару в зеленые насаждения просто так, абы куда, но бутылка чуть было не угодила в лицо брату, и, не будь я ниндзя, она бы его оглушила.
Я подалась вперед, оттолкнув брата, вытянула руку, потревожив тонкие веточки кустарника, шлепнула мягкой ладонью по зеленому стеклу и жестко сомкнула пальцы на бутылочном горлышке. Прятаться далее не имело смысла, и я, спружинив коленями, выскочила на асфальт, аккуратно поставила бутылку из-под пива у бордюрного камня, выпрямилась.
— Баба голая!.. — Один из бритоголовых мальчиков указал на меня рукой, остальные повернули головы, разинули рты, останавливаясь.
— И голый мужик! — громогласно заявил о себе брат, ломая хилые ветки и шумно выбираясь из кустов. — Меня зовут Тарзан! Всем стоять, бояться! Я психованный! — Брат выбрался на асфальт, гулко стукнул себя кулаком по грудной клетке. — Я дикий обезьян! Сопротивление бесполезно! — Широко расставляя ноги, расправив плечи, брат пошел по направлению к остолбеневшим скинхедам. — Понаехали тут в Москву всякие с бритыми черепами! Житья от вас нету в городских джунглях честному обезьяну! Ща я вас всех буду опускать, на фиг! Хором! По-нашему! По-обезьяньи! Мазафака!..
Разумеется, долго удерживать скинхедов в состоянии остолбенелого внимания не получилось, но мне хватило и минимальной временной форы для того, чтобы плавно, без резких движений, которыми отвлекал аудиторию брат, переместиться за спины всем восьмерым первым встреченным на Планете Предков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59