Дома стояли коридором, конец которого терялся в пылевом хаосе; на их обшарпанных телах вздувались металлические наросты: под выдвижными створками-лепестками прятались балконы. Как будто к лишенным окон угловатым подобиям зданий присосались техногенные паразиты. Валов с утра находился в скверном расположении духа, поэтому сейчас ему в голову лезли только такие сравнения.
Утром он получил по служебному каналу дополнительные материалы: на окраине Кибаярского округа обнаружена заброшенная база браконьеров, останки хавлашмыров захоронены поблизости. Ему хотелось немедленно что-то сделать, и, когда Линда Ренон с непонятной целью покинула улей, он двинулся следом. Валов сознавал, что в таком настроении недолго наделать глупостей, но удержаться не смог.
За пляшущей воздушно-пылевой завесой проступила стеклянная громада купола, накрывающего окружной центр. Циклопический каркас из корабельной стали, плиты из толстого стеклолита многослойной структуры, устойчивого к большим нагрузкам. Когда-то плиты были идеально прозрачны, потом покрылись множеством микроскопических трещин и сероватым налетом снаружи, пленкой жирной грязи изнутри, так что теперь под куполом в любую погоду было пасмурно. Зато безветренно.
Валов стянул фильтр, а очки снимать не стал: Линда Ренон могла видеть его в улье, и ей незачем знать, что он за ней наблюдает. Она шла все так же быстро. На несколько секунд задержалась около уличного фонтанчика, ополоснула лицо и руки. Валов, поравнявшись с фонтанчиком, сделал то же самое. В детстве он любил эти штуки: прямо из стены какого-нибудь дома торчит забавная звериная морда из нержавеющего сплава, изо рта струится вода – в чашу, установленную чуть ниже. Симпатия Петра Валова к животным началась с того восхищения, которое вызывали у него когда-то мокрые металлические звери.
Смыв пыль, он заторопился вслед за девушкой. Ему не пришло в голову проверить, нет ли слежки за ним самим, а сделать это стоило.
Над следующим кварталом купол был сверх меры загрязнен – сплошная муть, и совсем не видно, как скользят за стеклолитовой толщей пылевые вихри. Здесь, в зоне вечных сумерек, источали дневной свет кольцевидные и подковообразные фонари, вделанные в стены домов. Здесь находилось кафе «Сумеречный шарм» – его хозяева смекнули, что даже плохую освещенность можно использовать для рекламы.
Средства на чистку куполов выделялись из окружного бюджета, но куда они девались потом – этого никто не мог вразумительно объяснить. На Валгре, как и во множестве других миров, казенные деньги утекали, словно вода в песок.
Линда взбежала по ступенькам на веранду «Сумеречного шарма» и подошла к мужчине, одиноко сидевшему за столиком. Тот самый, ее приятель… Он поднялся навстречу. Уходят? Нет, мужчина что-то сказал официанту, и они направились к боковой арке.
Валов знал планировку «Сумеречного шарма»: веранда огибает первый этаж здания, дальше находятся лоджии, отделенные друг от друга перегородками. Он свернул за угол. Тут начиналось нечто вроде парка, с бледной из-за дефицита хлорофилла, но все еще живой флорой. Инспектор забрался в кустарник, с некоторым беспокойством гадая, видно его снаружи или нет. А Линда Ренон и ее спутник устроились в лоджии, за столиком с мерцающей в интимном полумраке столешницей. Лоджию прикрывала завеса изумрудно-зеленых вьющихся растений, слишком ярких, чтобы оказаться настоящими. Прикрывала не полностью: полоса – просвет, полоса – просвет, и это позволило Валову найти такую позицию, чтобы объекты слежки его не заметили.
– Соленое мороженое! – услышал он голос Линды. – Ну и гадость…
«Дура!» – с оттенком обиды подумал инспектор. Он с детства обожал соленое мороженое.
– Эй, у вас тут есть сладкое мороженое? – нажав, видимо, на клавишу настольного терминала, осведомился ее приятель.
– Откуда? – выразил удивление приглушенный голос из динамика. – Это десерт на любителя, мы таких изысков не держим!
Шорох шагов сбоку. Валов повернул голову, и тут его пнули под ребра. Он попытался выпрямиться, но получил удар в копчик. Пистолет в левом внутреннем кармане, надо успеть… Острая боль в правом боку, в плече… в спине, около позвоночника… Наконец-то он рассмотрел, кто на него напал: трое вертких парней в надвинутых капюшонах, с характерно скользкими, вороватыми взглядами. А он-то в первый момент решил, что Линда и ее друг, оставив в пустой лоджии включенный плеер, украдкой выбрались в парк, чтобы разобраться с соглядатаем, – слыхал он о таких трюках.
Еще несколько ударов – в шею, в сердце, в печень (адская боль, но он пока не умирает – значит, киллеры попались не очень-то умелые), в живот… Потом чей-то тревожный возглас, и все трое неуклюже, но проворно побежали в глубь парка.

Болтая со Стивом о пустяках, Тина одновременно читала текст, скользящий в окошке электронного блокнота, который лежал у нее на колене под столом:
«Пока не установил, кто получает эти записи и где. Он может скачивать информацию каждый раз в другой точке, всего их 678».
Тина кивнула, достала из кармана плоскую коробочку – клавиатуру Дорофеева, откинула крышку, и ее пальцы привычно задвигались по сенсорным кнопкам, а у Стива в окошке блокнота появились строки:
«Мне не нравятся здешние СМИ и церковь. СМИ – сильное давление на эмоции, церковь – манипулирование, и те и другие вовсю используют грязные приемы. За этим может стоять Руческел».
– Это первая планета, где я попробовал соленое мороженое, – сообщил Стив вслух, а в окошке у Тины возник текст:
«Не обязательно. Ты часто видела СМИ и религиозные институты, которые действуют иначе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23