Тина знала, что они скоро умрут, но жалости не испытывала.
Покачивание прекратилось, легкий толчок. Дверцы машины со скрежетом раздвинулись. Тину вышвырнули наружу. Она ударилась о шершавую поверхность – похоже, бетон. Лицо разбито. Она не подавала признаков жизни и не открывала глаз: может, она у цели, а может, и нет – во втором случае преждевременная атака спугнет бандитов. Кто-то спохватился, что «девка-то скоро очнется»; ей завернули руки за спину и надели наручники. Не металл, тиксопластик. Чем большему натяжению подвергаются тиксотропные волокна, тем больше твердеют; разорвать их в принципе можно – если знаешь как и если приложить достаточное усилие.
Тину приподняли и опять куда-то поволокли; один из бандитов ворчал, что у нее теперь «вся морда в крови», а он «таких девок не любит». Наконец ее бросили на пол. Стукнула дверь. Затихающие шаги. Издалека доносились голоса и шум, но рядом никаких звуков не было. Тина открыла глаза.
Типично валгрианский интерьер: стены задрапированы синтетическими гобеленами, красные и черные стилизованные деревья на светлом фоне. Светильники в виде толстых матово-белых колец выступают из потолка, затянутого серебристой голографической пленкой. Окна оклеены другой пленкой – желтоватой, пропускающей мало света и снаружи непрозрачной, оклеены кое-как, местами пленка сморщилась, зияют щели, сквозь которые в затененную комнату проникают солнечные лучи. Мебель, частично поломанная, отштампована из дешевого пластика – такую приобретают, чтобы через месяц-другой выкинуть. Тину заинтересовал контраст между изначально стильной отделкой и низкопробной обстановкой: смешение двух разных пластов жизни, которые редко пересекаются.
Убедившись, что, кроме нее, никого здесь нет, она села и в следующее мгновение вскочила на ноги. Руки оставались неподвижными, тиксопластик находился в инертном состоянии. Рывок – и перемычка наручников, не успев затвердеть, с чавкающим звуком лопнула.
Тина вытерла гобеленом окровавленное лицо, потрогала припухшую скулу. Ссадина. Тратить время на то, чтобы привести себя в порядок, она не стала.
Дверь скользящая, раздвижная. Небольшого усилия хватило, чтобы замок сломался.
Галерея с окнами-арками, небрежно залепленными анизотропной пленкой. Второй этаж. За окнами вымощенный черной плиткой двор, клумба с перистыми оранжевыми растениями, глухая ограда, над которой дрожит и переливается марево силового поля. Такой же вид, как из комнаты. Светлое покрытие пола кое-где заляпано кровью. Пятна старые, побуревшие. Справа галерея заворачивает за угол, слева ее перегораживают остатки разбитой стеклянной двери, дальше – лестничная площадка.
Тина дважды нажала языком на бугорок на нёбе – имплантированный передатчик.
– Стив, ты меня слышишь?
– Тина?
Приемник внедрен в кость около ушной раковины.
– Все в порядке, я готова. – Она шагнула на середину галереи. – Радиус – два метра.
– Иду.
Стив возник рядом спустя три-четыре секунды. Высокий, в балахонистом сером комбинезоне с множеством карманов и маске с прорезями для глаз.
– Где мы?
– В Приречном предместье. – Он протянул ей такую же маску и карманный бластер ближнего боя (запрещенная на Валгре модель, но сколько запретов они за последние три года нарушили – длинный получится список). – Улица с частными особняками, везде заборы.
– Приречное считается приличным районом, – заметила Тина.
– Что ты имеешь в виду? Я не всегда улавливаю, что ты понимаешь под этим словом.
– М-м… Приличный – значит, тут живут люди, не связанные с криминалом, уважаемые в обществе. – Тина натянула маску. – Пошли. Лучше пешком.
Стив владел телепортацией, однако для того, чтобы перенестись в незнакомое место, ему нужен был ориентир. Сейчас роль ориентира сыграла Тина. Он настроился на нее (хотела бы она понять, в чем суть «настройки», но это понимание ускользало от нее так же, как от Стива – смысл некоторых привычных для людей слов) – и материализовался рядом, хотя еще мгновение назад сидел в аэрокаре, зависшем над пустыней. Аэрокар продолжал парить в зените в режиме автопилота.
На лестничной площадке находилась арка, невидимая из галереи, за ней холл высотой в два этажа с внутренним балкончиком. Холл-атриум, разделенная на соты прозрачная стена, оклеена все той же пленкой, из-за чего процеженный сквозь нее солнечный свет кажется мутным. Противоположную стену занимал стереоэкран, там шел музыкальный клип. Звук приглушен. Громадные татуированные лица, раскрытые рты размером с входную дверь, рваная какофония голосов и музыкального сопровождения.
Бандиты что-то обсуждали, развалившись в креслах. О чем говорят, не слышно.
– Твои впечатления? – вполголоса поинтересовался Стив.
– Обычная дрянь.
Перемахнув через перила, они спрыгнули вниз.
Тина только сейчас смогла рассмотреть похитителей. Молодые мужчины лет двадцати пяти-тридцати, в модных на Валгре светлых куртках с застежками наискось и капюшонами (полезная вещь, когда на город обрушивается пылевой ветер), в облегающих одноразовых брюках из блестящей ткани. В ушах длинные золотые серьги в виде кинжалов. Расслабленные позы, туман в глазах.
Они зашевелились, на лицах начали проступать осмысленные гримасы – недоумение, испуг, злость. Один уронил банку с пивом, другой полез в карман за оружием, но они были слишком медлительны. Все кончилось за несколько секунд.
Достав портативный медицинский анализатор, Стив взял у каждого кровь на пробу и сообщил результат:
– Они были под наркотиком. Люфса.
– Так я и думала. Они похожи на людей, когда умирают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23