И снова неминуемая приманка.
– Предатель? – повторил Абаллистер. – Что, этот Вандер примкнул к нашим врагам?
– Да… и да.
Проклятие. Одни осложнения. Кажется, эти осложнения возникают всегда, когда в дело замешан его создающий неприятности сынок.
– Они отправились в Библиотеку?
– Да.
– Они собираются пойти на Замок Тринити?
Дух, начавший бледнеть и расплываться, не ответил, и Абаллистер понял, что, совершил ошибку, спросив привидение о том, что требовало предположения, а не однозначного ответа.
– Ты не отпущен! – вскричал колдун, отчаянно пытаясь удержать нематериальное создание.
Руки его, невольно взметнувшись, дотянулись к исчезающему образу Бойго, несмотря нетвердую уверенность мага в том, что ему не за что будет ухватиться.
Абаллистер стоял один на кладбище. Он понимал, что дух Бойго вернется к нему, когда отыщет точный ответ на поставленный вопрос. Но когда это произойдет? И какой еще ущерб нанесет ему Кэддерли со своими приятелями, прежде чем Абаллистер обретет информацию, необходимую ему для того, чтобы покончить с беспокойным отрядом?
– Эй, ты! – рявкнули с бульвара, а за криком последовало клацанье подкованных сапог по булыжникам. – Кто это бродит по кладбищу после полуночи? Стой, где стоишь!
Едва ли Абаллистер придал значение тому, что в ворота ворвались два городских стражника, заметили его и заторопились к магу. Колдун думал о Бойго, о мертвом Барджине, когда-то самом могущественном клирике Замка Тринити, и о мертвом Рагноре, главном бойце Замка. А больше всего Абаллистер думал о Кэддерли, первопричине всех его бед.
Стражники почти схватили Абаллистера, когда он начал читать заклинание. Он вскинул руки к ночному небу, широко разведя их, и финальный возглас – последняя выпущенная на волю руна разметала людей по сторонам, когда Абаллистер в одно мгновение отправил свое материальное тело назад, в личные покои в Замке Тринити.
Ошеломленные солдаты с трудом поднялись с сырой земли, недоверчиво переглянулись и сломя голову кинулись обратно к воротам, убежденные, что будет куда лучше, если они оба притворятся, что на этом зловещем кладбище совершенно ничего не случилось.

Кэддерли сидел на плоской крыше двухэтажного корпуса Библиотеки Назиданий, следя за тем, как сияющие лучи солнца, словно пальцы, тянутся через равнины к горам на востоке. Другие лучи срывались с высоких пиков, окружающих наблюдательный пункт Кэддерли, присоединяясь к прыгающим в траве солнечным зайчикам. Горные ручьи блестели серебром, осень окрасила листву коричневым и желтым, красным и ослепительно оранжевым – деревья казались объятыми пламенем.
Персиваль, белая белка, прыгал вдоль водосточного желоба – вот он заметил молодого жреца, и Кэддерли едва не расхохотался, заметив, с каким пылом зверек возжелал присоединиться к нему, – юноша знал, что страсть эта вызвана вечно бурчащим животиком белки. Он сунул руку в мешочек на своем поясе и, достав горстку орешков, разбросал их перед Персивалем.
Все выглядело таким естественным, таким будничным. Персиваль со счастливым видом прыгал среди раскиданного любимого лакомства, солнце продолжало взбираться по небосводу, побеждая прохладу поздней осени даже здесь, высоко в горах Снежных Хлопьев.
Однако Кэддерли видел не только то, что лежит на поверхности. Он понимал, что ни Библиотека Назиданий, ни он сам не может чувствовать себя в безопасности. Кэддерли путешествовал, он был в эльфийском лесу Шилмиста, в городе Кэррадуне, он сражался, познавая на собственном опыте реальности жестокого мира – и то, что жрецы Библиотеки, мужчины и женщины, с которых он брал пример всю свою жизнь, не так уж мудры и могущественны, как он когда-то верил.
Мысли сидящего на припекаемой солнцем крыше Кэддерли занимало одно: что-то не то происходит в его ордене Денира и в ордене жрецов Огма, братском ордене хозяев Библиотеки. Кэддерли казалось, что внешняя, обрядовая сторона обретает куда большую важность, чем это необходимо, что жрецов Библиотеки парализуют груды бесполезных пергаментов, когда требуются решительные действия.
Кэддерли знал, что эти гниющие корни проникли глубоко, очень глубоко. Он вспоминал о Безымянном, внушающем жалость прокаженном, которого встретил по дороге из Кэррадуна. Безымянный пришел в Библиотеку за помощью и обнаружил, что жрецы Денира и Огма гораздо больше озабочены тем, что их попытка исцелить немощного провалилась, чем горькими последствиями недуга больного.
Да, решил Кэддерли, что-то в его любимой Библиотеке не так. Он откинулся, ложась на серую, слегка покатую крышу, и небрежно кинул еще один орешек прожорливому бельчонку.

НЕ ВРЕМЯ ЧУВСТВОВАТЬ ВИНУ

Дух, парящий в серой пустоте своего зловонного заброшенного уровня, услышал зов издалека. Унылые звуки не сливались в определенные слова, и все же дух различил в них свое имя.
«Призрак…» – это зовут его, извлекая из дряни вязкого внутреннего ада. «Призрак», – манил печальный напев. Проклятый негодяй взглянул на кишащие вокруг него рычащие тени грязных душ – все, что осталось от подлых грешников. Он тоже был безъязыкой тенью, пытаемым, терпящим кару за безнравственно прожитую жизнь.
Но теперь его призывают, избавляют от мук этой знакомой мелодией.
Знакомой?
Тонкая нить, последняя жилка сознания Призрака натянулась, силясь лучше припомнить то, что было до этого омерзительного пустого существования. Призрак думал о солнце, о тенях, об убийстве…
Геаруфу! Злобный Призрак понял. Геаруфу, магический артефакт, который он носил не один десяток лет, взывает к нему, выводит из самого адского пекла!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89