– Так вот и не знал.
– Он ведь был вашим соседом. В Компании работал и жил в этом квартале.
– Компания большая, служащих там много. Я не слыхал ничего.
– Да, бывает…
– Ну а Аббаса ты знал, начальник? Мальчонку Аббаса, что несколько дней назад попал под автомобиль?
– Это который боем был?
– «Бой» – это по-английски значит «мальчик», «слуга».
– Все оттого, что озорничал. Такой упрямый был – как осел, и шалун окаянный.
– Бедняжка Аббас…
– Да что там… Наверное, тот, что в реке утонул, тоже отчаянный был.
Я пожал плечами.
– Не думаю, чтобы он хотел уйти. Видно, просто хотел сделать велосипед, чтобы ходил и по суше, и по воде. Нет, не собирался уйти. – Потом я добавил: – Да никто не хочет умирать.
Полицейский рассмеялся и сказал:
– А вообще-то зачем бежать.
– Смотри, начальник, сам-то…
– Я не собираюсь, – улыбнулся он.
– Случается.
– Ничего, я присмотрю!
Я понял, что он хвастает. Но ведь все люди этой профессии любят прихвастнуть. Все-таки я сказал:
– Да если сейчас камушек из-под ног выскочит, ты струсишь!
– Говорите, камушек? Да я от пули ушел.
– В смысле ушел от страха, убежал или избежал пули? – спросил я.
– И то и другое, вот ей-Богу!
– С тобой не соскучишься, начальник.
Вдали, прорываясь сквозь туман, снова послышался гудок.
– Не верю я, что там никого нет, кроме рыбы!
– Что вы сказали? – переспросил полицейский.
– Я про реку говорю, про реку.
– Ах, про реку, да, да…
– Есть же там что-нибудь!
– Ну, Бог ведает. Я вот тут.
– Да нет, я говорю там, под водой.
– Под водой никто не может пройти. Да ведь и я тут. Если кто и задумает что, то ведь я на посту.
– А когда тебя нет, тогда что?
– Здесь всегда кто-нибудь дежурит. По очереди, – сказал полицейский, тихо посмеиваясь, и добавил: – Тут бдительность нужна. А без бдительности… Местные жители нам обязаны… да.
– Точно, – ответил я, – конечно, все спят, кругом зловоние, а ты стоишь один.
– А вы, ваше благородие, человек с понятием, как я погляжу.
– А все же под водой что-то есть!
– Рыба, что ли?
– Ну рыбы, затонувшее что-то, пни… Но полицейский меня прервал:
– Э, до этого нам дела нет. Вот вы все думаете, что должен человек прийти, а где он, этот человек?
Тут я понял, что говорит он не такой уж вздор. Он соображает и знает свое дело. Мне, признаться, нравятся такие скрытные люди, у них простое, но обостренное чувство. И я сказал:
– Так ты говоришь, пройти никак невозможно?
– Нет, конечно, нет. А может, и пройдет. Бог ведает. Вот сейчас вы пришли, а могли и не прийти.
– Ну при чем тут я! У меня бессонница.
– Верно вы говорите. Когда человек сон теряет, что-то ему в голову взбредет – вскакивает, идет куда-нибудь. Верно?
Я рассмеялся:
– Находчивый ты, однако, братец! Да и внимательный, такого не проведешь, нет!
– Приходится внимательным быть.
– Ну а когда тот человек утонул… Тут он меня перебил:
– Нечего ему было в воду соваться… Теперь я перебил его:
– Вот видишь, а ты говоришь, бдительность! – упрекнул я его.
– Да, бдительность. Я ведь не говорил, что обо всех забочусь. Не все и хотят, чтобы о них заботились. Они ведь если и натворят чего, так им же хуже. А другие безобидные, смирные. Развлекаются да забавляются.
Тут я невольно, но с каким-то злорадством повторил:
– Забавляются.
– Да ведь люди целый день делом заняты, – сказал он.
– Да, но он утонул, несчастный, умер!
– Все умрут, – сказал он невозмутимо, – разве вы этого не знаете?
Я молча смотрел на него. Слушал звук падающих капель, на листьях лежал туман.
– Так-то, – тихо сказал он, задумался и добавил: – А что тут можно было сделать? Далеко было, да и крика, наверное, не слышали. Опять же, надо ему было соблюдать осторожность.
Я молчал.
– Никто из нас не виноват, – заметил полицейский.
Я молчал.
– Сам виноват, псих, все от глупости.
Я молчал.
– Кабы его изобретение дельным было, то куда ни шло. Тогда бы мы говорили: Господи, до чего же умный! А оно было неправильное изначально.
– Я видел Аббаса, которого машина сбила, – сказал я. Полицейский посмотрел на меня, пристально посмотрел.
– Странно, – сказал он и добавил: – Это все от озорства, безобразник он был.
– Жалко его.
– Позорил он нас, – сказал полицейский.
– Это когда камушки бросал?
– Что вы сказали?
– Говорю, тем позорил, что камушки в окна бросал, когда сюда шлюхи приходили?
– А как вы считаете, это хорошо?
– Разве предупреждать плохо?
– Предупреждал он по злобе. Он был против нас. Не любил нашего брата полицейского.
– Да он дурачок, – сказал я.
– Нет, никакой он не дурачок, – возразил полицейский, – он был даже опасным. Ловкий, хитрый. Их тут целая ватага была. Он вполне здоровым был. Если бы не погиб, то еще сколько доставил бы неприятностей. Он был против нас.
– Жалко его, – повторил я.
– Во всем против нас шел, – раздраженно сказал полицейский.
– И я иду, – негромко произнес я. Но он, кажется, меня не понял. – Вы уходите? – спросил он. – Устали?
Я в самом деле устал. Посмотрел на него. Мы оба молчали. Я чувствовал, что между нами уже давно установились отношения, которые выражаются пожеланием «счастливой вам звезды», хотя я плохо понимаю, при чем тут звезды.
– Хочешь закурить? – почему-то спросил я полицейского.
– Закурить? – ответил он так, словно решил, что я прошу у него покурить опиум. – Небось устали? – переспросил он.
– Да, устал.
– Вы-то всего несколько минут постояли – и уже устали? Теперь понимаете, как полицейский устает?
– Тяжело быть полицейским? – спросил я.
– Ну, один все время. Устаешь, конечно, – ответил он.
– Но ты же привык. Сам ведь говорил, что привык.
– Что хорошего – привыкать к усталости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13