Сам не видел, что у тебя никаких шансов и что он тебя
сделает за один удар?
Артуро горько усмехнулся, опускаясь в кресло.
- Разумеется, я все это видел и не стал бы заводиться. Но и он
тоже прекрасно сознает свои преимущества, чем не погнушался
воспользоваться.
- Вот не надо опять делать из него виноватого! - вмешалась Ольга.
- Ты его оскорбил, и это слышали.
- Однако почему-то никто не поинтересовался, что сказал мне он.
Или ты тоже думаешь, что я ему нахамил без причины, ни с того ни с
сего? Я всего лишь хотел завести разговор. Познакомиться, поговорить
по-человечески. А он стал надо мной насмехаться. Что, я должен был
молча утираться и терпеть его издевки? Так, слово за слово...
- ... Обмен шпильками постепенно перешел в более грубую форму, -
подхватил король, - и, сами того не ведая, вы зацепили какую-то из
болевых точек оппонента. Насколько мне известно, их у Кантора три.
Обидеть кого-либо из дорогих ему людей вы никак не могли, так как
никого, кроме Ольги, не знаете, а она дорога и вам. Остальные две
общеизвестны и являются вопросом чести для любого мистралийца. Для вас
в том числе, хотя вы и провели много лет вдали от родины.
Следовательно, прохаживаясь на сексуальные темы, вы не могли не
понимать, какое оскорбление наносите собеседнику и как он на это
отреагирует. Ведь поединок с целью доказать свою правоту не входил в
ваши планы?
- В мои планы вообще не входило с ним ссориться. Он перешел на
оскорбления первым. Никогда не понимал эту дурацкую традицию драться
за каждое слово, cколько себя помню, она меня возмущала. Кто сильнее,
тот всегда прав. Ему, получается, можно оскорблять, клеветать,
говорить в глаза гадости, а едва только я посмел на это ответить -
получил по морде, и меня же еще извиняться заставили.
- Что ж, в другой раз правильно рассчитывайте силы, - сочувственно
посоветовал король. - Если вам столь противно примитивное
рукоприкладство, следовало высказываться тоньше. Или же оборвать ваш
обмен шпильками прежде, чем дошло до откровенных оскорблений. Я
понимаю, не имея возможности достойно подраться, вы хотели хотя бы в
словесном поединке доказать свое превосходство, но надо чувствовать
границы. К тому же, насколько я знаю Кантора, язык у него острее ножа,
и у вас все равно не было шансов переспорить этого скандалиста.
«Пожалуй, даже хорошо, что его величество сегодня зашел, -
подумала Ольга, слушая эти в высшей степени разумные рассуждения. - У
меня бы не получилось так складно объяснить Артуро, в чем он был
неправ».
Потерпевший безнадежно развел руками.
- Да я это все понимаю... И все вы правильно говорите... Но - не
сдержался. Вспылил. Завелся. Я ведь тоже мистралиец... Как обидно и
противно, что правота определяется лишь с точки зрения силы!
Возможно, его величество привел бы еще какое-нибудь поучительное
рассуждение, но тут черти дернули за язык Элмара, который до сих пор
молча слушал и недовольно морщился.
- Я сильнее Кантора, - вдруг громко и довольно резко заявил он. -
Стоит ему один раз не успеть увернуться от моего кулака, и он неделю
не встанет, если вообще жив останется. Если же выставить его против
меня с мечом в руках, то у него и вовсе не будет ни малейшего шанса.
Но если бы вдруг мы поссорились и я сказал ему что-то обидное, если бы
для него встал вопрос - драться со мной или молча снести
оскорбление... Он не стал бы рассуждать о несправедливости жизни и
требовать особого подхода к своей персоне. Он бы просто дрался. Со
мной. Невзирая на то что у него нет шансов.
- Так уж и нет, - проворчала Ольга, но только для того, чтобы хоть
что-то возразить.
Элмар в своем репертуаре - наглядно и доступно... Вот только с
тактичностью сегодня не получилось. Король отвлекся от набивания
трубки и заметил:
- Не имеет значения, пример все равно был исключительно
теоретическим. Элмар лишь хотел обратить наше внимание на такой нюанс,
как сила духа. Это тоже играет свою роль, хотя и не всегда может
компенсировать недостаток силы телесной.
- Так что, вы хотите сказать, что я должен был драться?
Элмар холодно пожал плечами.
- Это твое дело, и только твое. Ни ты, ни Кантор, ни я никому
ничего не должны в таком вопросе. Только себе.
- Воины всегда трепетно относятся к вопросам чести, - опять
заметил король сквозь зажатую в зубах трубку. - Жизнь за нее положить
готовы. Но я все же предпочитаю разум, здравый смысл и дипломатию. Что
скажут маги?
Мафей нахмурился и изрек:
- Я всегда говорил, что не надо откладывать боевую магию до
совершеннолетия. Все равно начинать драться приходится раньше. А этого
мертвого гада я все равно найду и убью.
Высказался, называется. Кому что, а лысому бантик...
- Достойная цель в жизни - лучший стимул к развитию и
совершенствованию, - прокомментировал Шеллар III и с любопытством
уставился на расстроенного и подавленного барда. - Вот у вас, маэстро,
есть какая-нибудь великая цель?
- У любого барда есть такая цель, - помрачнел Артуро. - Я в этом
неоригинален.
- То есть успех? Признание публики, слава, материальное
благосостояние, цветы, аплодисменты?
- Примерно так. А другой цели у барда быть не может. Бескорыстное
творчество не может быть целью, оно и так общедоступно. И даже у
такого творчества, если покопаться, конечной целью все равно окажется
признание. Каждый бард глубоко в сердце своем жаждет, чтобы как можно
больше людей разделили те чувства, те движения души, тот трепет
вдохновения, которые он вложил в песню, картину, стихи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21