- Старые уже, а ведете себя, как дети малые!
Жизнь продолжалась несмотря ни на что. Она, зараза такая, всегда продолжается,
что бы ни случилось. Какие бы ни произошли события - радостные, трагические,
кошмарные, все заканчивается... а жизнь продолжается. Плавная, могучая и
неповоротливая река бытия не останавливается даже в великие моменты, потрясающие
все человечество. Что уж говорить о такой мелочи, как товарищ Кантор, его любовь
и ненависть, стремления и надежды, потери и комплексы... А также припаленная спина
и безумные сны, ну откуда они берутся, эти сны проклятые!
Словом, все проходит, и события прошедших дней так же сотрутся и забудутся,
смятые повседневной суетностью человеческого существования.
Примерно такими мыслями встретил Кантор первый вечер лета, лежа на полу в
библиотеке и созерцая надвигающиеся за окном сумерки. Зализывать раны и отходить
от потрясений ему было не впервой, и относился он к этому процессу, как и
подобает воину - сознавал, что очередная неприятность завершилась, а жизнь
продолжается, и терпеливо ждал, когда неумолимое время покончит с последствиями
упомянутой неприятности. О том, что выздоровление процесс долгий и постепенный,
он прекрасно знал на собственном богатом опыте, но столь же точно понимал, что
это когда-нибудь закончится. Подниматься и ходить у Кантора получалось пока с
большим трудом, однако лежать в постели он наотрез отказался. Во-первых, потому,
что вообще не любил болеть, а во-вторых, находиться постоянно в комнате, где его
посещали кошмары, видения и всякие мертвые короли, было неприятно. Гораздо лучше
было валяться на мохнатом ковре в библиотеке, уложив голову на колени Ольге, и
болтать о чем-нибудь глупом и неважном под мелодичное звучание музыкальных
кристаллов, слушать ее сказки или просто дурачиться, обмениваясь шутками,
зачастую совершенно безумными, вроде той девочки с водопроводным краном.
Иногда это помогало забыться, и на какое-то время сны, казалось, тускнели и
стирались из памяти, тогда Кантору начинало казаться, что жизнь не настолько
паскудна, как он привык считать. Но длилось это недолго. Недобрые мысли, с
садистским упорством сверлившие мозги несчастного мистралийца, надолго не
отлучались. Самой противной из них, вызывавшей у Кантора бессильную злость на
весь белый свет, был незатейливый житейский вопрос: что дальше?
И Кантор, и его внутренний голос отвергали этот вопрос с редкостным единодушием.
Но чем лучше становилось их общее самочувствие, тем наглее и упрямее врывался в
их мысли проклятый вопрос, порожденный все тем же неумолимым течением жизни. И
недалек уже был тот день, когда проблема станет насущной и потребует
немедленного ответа.
Кантор оттягивал сей момент, как только мог. Даже самому себе он не решался
признаться, что этот день, скорей всего, будет окончательным прощанием с
удивительно неправильной девушкой, которая перевернула вверх тормашками его
жизнь, и без того не отличавшуюся устроенностью и упорядоченностью...
В первый день лета они оставались в доме практически одни, если не считать слуг.
Элмар с утра пропадал во дворце - видимо, выяснял отношения с очередным
вороватым казначеем и наводил трепет на подданных. Тереза ушла на работу, Жак
руководил ремонтом в своей разгромленной гостиной, которая была уже отмыта и
больше его не пугала. Несравненная Азиль почему-то не показывалась - может быть,
не хотела нарушать их уединение? Никакие гости не появлялись, за исключением
Стеллы, которая забежала ненадолго, сменила Кантору повязки и убежала, даже ни
разу не нахамив.
Словом, влюбленные были предоставлены сами себе и использовали уединение в свое
удовольствие. Во всяком случае, Кантор именно так воспринимал это
ничегонеделание на ковре и откровенно наслаждался покоем, музыкой и тихой лаской
Ольги. Он в который раз отгонял непрошеные мысли о том, что это счастье не
продлится долго. Максимум до вечера. А ночь приближалась неотвратимо, как
судьба. Вечер означал возвращение в свою комнату, фальшиво-натянутое "спокойной
ночи" Ольге и очередную порцию кошмарных снов. Наблюдая, как за окном сгущаются
сумерки, Кантор с тоской предчувствовал, что ему предстоит в ближайшее время, и
от этого настроение портилось стремительно, как молоко на солнцепеке. Опять все
сначала. Вновь всю ночь носиться по каким-то переулкам, кого-то безуспешно
догонять, искать Ольгу и не находить, пытаться спасти и не успевать, слышать ее
крик и не иметь возможности до нее добраться, беспомощно смотреть, как ее
убивают... Биться о стены, рваться в оковах, умирать от ужаса... И потом просыпаться
с мокрым лицом и трясущимися руками, материться в подушку от бессильной злости
на самого себя и переругиваться с внутренним голосом, который сочувствует и
раздает полезные советы. Кретин озабоченный! Спать не одному, затащить в постель
Ольгу, чтоб не так страшно было? Еще и ее перепугать насмерть, вот будет
красота! И опозориться заодно, чтобы Ольга увидела, в каком состоянии он
просыпается, и приняла его за какого-то слабонервного труса вроде Жака!.. Не
дождешься! Нашел тоже бедненького зайчика! Заведи себе отдельное тело, и спи
тогда, с кем хочешь!
Внутренний голос ухмыльнулся.
"Не разбрасывайся словами, - сказал он. - Я ведь захочу только с Ольгой, и что
мы будем делать, если нас станет двое?"
- Вот тогда я тебя наконец прикончу, - злорадно огрызнулся Кантор.
"Какой же ты зайчик? - печально вздохнул внутренний голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22