Подобно неуловимым теням, оно мгновенно удаляются. Одни, более храбрые или менее впечатлительные, останавливаются в отдалении, другие бесшумно исчезают.
Не зная, чем объяснить подобную впечатлительность, соединенную с подвижностью, которая разрушает все законы статики, старец прибавляет:
— Я последний, оставшийся в живых член полярной экспедиции. Мое имя довольно известно в науке, так что, вероятно, кто-нибудь из вас слышал его. Кроме того, журналы всего света говорили об этой несчастной экспедиции и упоминали о моем отъезде. Меня зовут Синтезом. Я швед родом. Скажите же мне, кто вы, спасшие меня от смерти, и где я?
Ответа не было. Странные существа застыли в неподвижных позах между небом и землею, или бесшумно продолжали блуждать по зале, где происходило действие, постоянно выходя из нее наружу.
Подождав с минуту, Синтез произнес свои слова по-английски, надеясь, что этот более распространенный язык будет понятен для его собеседников. Молчание… Видя бесполезность попытки, он повторяет то же самое по-немецки, — то же молчание, только варварские звуки видимо раздражают его слушателей. Потом Синтез пробует французский язык, — ничего! Он перебирает все известные ему языки: итальянский, русский, испанский, голландский, греческий, арабский, индостанский, еврейский… — опять ничего!
Оживший был в недоумении.
— Или эти люди принадлежат к другой расе, или я — на другой планете, или мой мозг расстроен! — вскричал он. — Последнее, увы, кажется, вернее, если только я не брежу все время. Я тщетно пробовал все языки… Стой! — ударил он себя по лбу. — А что, не заговорить ли с ними по-китайски?
И Синтез заговорил на чистейшем «гуан-хуа», который, как известно, представляет собой разговорный язык, употребляемый преимущественно в центральных провинциях Небесной Империи, именно в Пекине, Нанкине и т. д. При этом он старался, насколько возможно, смягчить резкость своего голоса, чтобы не распугать чувствительных людей.
О, чудо! Его попытка увенчалась успехом: его поняли, хотя не совсем. Все-таки он может обмениваться мыслями. Странные существа понемногу стали приближаться к нему.
— Э! — сказал Синтез одному из них, старичку в очках, который, несмотря на почтенный возраст, с юношеской легкостью кружился около чужеземца. — Даже и этот язык, неизменный с самых отдаленных времен, подвергся изменению?!
— Да, его скоро будет нельзя узнать. Впрочем, Мао-Чинь, успокойтесь, вы найдете между нами многих языковедов, близко знакомых с языком наших отцов.
— Вы сказали: Мао-Чинь («косматый человек»). Это меня вы так называете?
— Без сомнения… И это название не заключает ничего оскорбительного, принимая во внимание обилие у вас волос. Между нашими не найдется никого, кто мог бы поспорить с вами в этом отношении.
— Мы, кажется, ходим с вами вокруг да около, — заметил Синтез, — я уже имел честь сообщить вам, что я родом швед, следовательно с вашими «косматыми людьми» не имею ничего общего, а этот мех, покрывающий меня, — не природный.
— Швед?.. — переспросил старичок. — Что это такое? Я не понимаю.
— Не понимаете?!
— Нет!
— Вы не знаете Швеции?!
— К моему крайнему сожалению, — нет, чужестранец!
— Да вы, может быть, не знаете и Англии?.. Франции?.. России?.. Германии?..
— Нет… Постойте, — живо прибавил незнакомец, что-то вспоминая, — я теперь понимаю: вы говорите о странах, давно уже исчезнувших с лица земли.
— Исчезнувших?! — протянул не своим голосом Синтез. — Неужели вся Европа исчезла?..
— Нет более Европы, — мелодично отвечал старичок.
— Еще один вопрос, — спросил Синтез, все еще думавший, что он служит игралищем кошмара. Скажите мне, пожалуйста, где я?
— Где?! Под 10» с. ш.
— А под каким градусом долготы?
— Около 11,5» з. д.
— Извините, от какого меридиана вы считаете?
— От меридиана Томбукту, — с недоумением отвечал старичок, удивленный таким вопросом.
— От… Томбукту! — вскричал Синтез. — Томбукту имеет свой меридиан?!
— Конечно… Томбукту, столица западного Китая.
Как ни чудесно было воскресение почти совсем замерзшего человека, но оно не казалось столь невероятным, как те вещи, с которыми вдруг столкнулся разум Синтеза. Он должен был собрать всю силу воли и призвать на помощь все свои душевные способности, чтобы не сойти с ума от того, чего очевидцем ему пришлось быть.
Синтезу было ясно, что он не грезит, но почему, как, зачем он пробужден к жизни? — на эти вопросы он не мог дать себе никакого ответа.
Что это за люди? На первый взгляд они не подходят ни под один законченный антропологический тип. Похожи на негров, близки и к китайцам, но ни те, ни другие, или лучше сказать, и те, и другие.
Их кожа, не имея черного цвета, в то же время лишена желтого оттенка, присущего монгольской расе. Она представляет очень нежную смесь обоих отличительных цветов, вроде цвета гаванской сигары. Волосы, очень черные, жесткие и завитые, однако, не так курчавы, как у настоящих негров. Смело глядящие глаза, выдающиеся скулы, немного приплюснутый нос, толстые мясистые губы и сверкающие зубы, — дополняли портрет новых знакомцев Синтеза. Словом, это была великолепная помесь китайцев и негров, или негрокитайские метисы. Но что более всего поражало в них наблюдателя, так это огромные размеры голов. Их рост в среднем был около 2,5 аршин, а объем головы ровно вдвое превосходил объем головы Синтеза.
Такая непропорциональность, неприятная с точки зрения нашей эстетики, еще резче выступала при почти женской слабости членов и незначительности конечностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20