Тем не менее теленок мало-помалу поддавался нашим усилиям. Вот из разреза появился хвост, затем немыслимо массивная грудная клетка, а затем на одном рывке – плечи и голова.
Мы с Норманом плюхнулись на булыжник, теленок скатился нам на колени, и словно солнечный луч озарил кромешный мрак: он отфыркивался и тряс головой.
– Ну, прямо великан! – воскликнул фермер. – Да и боек.
Я кивнул.
– Очень, очень крупный. Таких крупных мне редко доводилось видеть. – Я ощупал новорожденного. – Ну, конечно, бычок. Обычным путем ему бы ни за что не протиснуться.
И тут же мое внимание вновь сосредоточилось на корове. Куда, во имя всего святого, девалась матка? Исчезла без следа. Я вновь принялся отчаянно шарить в брюшной полости. Мои пальцы тотчас запутались в клубке плаценты. О черт, самое ей место среди кишок! Плаценту я вытащил, бросил на пол, но матки все равно не нащупал. На одно пронзительное мгновение я представил себе, что будет, если я так и не сумею ее нащупать. Но тут мои пальцы задели рваный край надреза.
Насколько это было возможно, я приподнял матку к свету, и у меня екнуло сердце: разрез для такого огромного теленка оказался все-таки маловат, и по стенке в сторону шейки змеился длиннющий разрыв, конца которого не было видно.
– Иглу? – Норман сунул мне в пальцы новую иглу. – Стяните края раны, – буркнул я и начал шить.
Шил я, как мог быстро, и все шло отлично, пока я видел, что делаю. Но затем начались муки. Норман как-то умудрялся сводить края незримой раны, а я слепо тыкал иглой, вонзая ее то в его пальцы, то в собственные. И тут, к моему вящему отчаянию, возникло совсем уж нежданное осложнение.
Теленок встал на ноги и, пошатываясь, сделал первые шажки. Меня всегда умиляло, как быстро такие новорожденные начинают проявлять самостоятельность, но в данном случае она была явно излишней.
Ища вымя, по зову еще не объясненного инстинкта, теленок тыкался мордочкой в бок коровы, время от времени попадая головой в зияющую там дыру.
– Назад ему приспичило забраться, не иначе, – с широкой ухмылкой объявил мистер Бушелл. – Ну, боек! Вот уж боек!
Это излюбленное йоркширское определение вполне отвечало случаю. Я шил, прищурив глаза, стискивая зубы, и то и дело отталкивал локтем влажный нос. Но теленок не унимался, и с тоскливой покорностью судьбе я замечал, как всякий раз он добавлял к содержимому брюшной полости все новые и новые порции соломинок и грязи с пола.
– Вы только поглядите, – охнул я. – Как будто там и без того мусора мало!
Норман ничего не ответил. Челюсть у него отвисла, по забрызганному кровью лицу струился пот, но он продолжал сводить края невидимой раны. И в его неподвижном взгляде я прочел нарастающее сомнение: не свалял ли он большого дурака, решив стать ветеринаром?
В дальнейшие подробности я предпочту не вдаваться. Зачем терзать себя воспоминаниями? Достаточно сказать, что по истечении вечности я зашил разрыв матки до места, куда доставали мои руки, затем мы очистили брюшную полость, насколько это было возможно, и засыпали там все антисептическим порошком. Отражая непрерывные атаки теленка, я сшил мышцы и кожу, и наконец операция завершилась.
Мы с Норманом поднялись на ноги медленно-медленно, точно два дряхлых старца. Еще дольше я распрямлял спину, следя, как студент нежно растирает свою поясницу. Затем мы приступили к долгой процедуре соскабливания и смывания запекшейся на нашей коже крови и грязи.
Мистер Бушелл покинул свой пост у коровьей головы и оглядел длинный ряд стежков на выстриженной полосе кожи.
– Аккуратная работка, – одобрительно сказал он. – И теленок преотличный.
Да, хоть это-то было верно. Бычок успел обсохнуть и выглядел красавчиком. Туловище чуть покачивалось на неверных ногах, широко расставленные глаза взирали на мир с кротким любопытством. Но о том, что прятала «аккуратная работка», мне страшно было и подумать.
Антибиотики все еще не поступили в широкое употребление, но и в любом случае я знал, что положение коровы безнадежно. Только для успокоения совести я вручил фермеру сульфаниламидные порошки – давать ей трижды в день. И поторопился убраться с фермы.
Некоторое время мы ехали молча. Потом я остановил машину под деревом и упал лбом на баранку.
– Черт! – простонал я. – Словно в дерьме весь обмазался! – Норман только застонал в ответ, и я продолжал: – Нет, вы когда-нибудь видели такую операцию? Солома, грязь, содержимое рубца в брюшной полости бедолаги! Знаете, о чем я под конец думал? Вспоминал старинный анекдот про хирурга, который забыл шляпу в животе пациента. То же самое, только похуже.
– Угу, – придушенно шепнул студент. – И все по моей вине.
– Вовсе нет, – возразил я. – Я сам натворил бог знает чего и начал сваливать на вас, потому что был в панике. Я наорал на вас и должен извиниться.
– Да что вы! Право же… мне…
– В любом случае, Норман. – перебил я, – от души вас благодарю. Вы мне очень помогли. Работали как одержимый, и без вас у меня вообще ничего бы не получилось. Давайте-ка выпьем пивка.
Мы удалились в тихий уголок деревенского трактира, озаренный косыми лучами заходящего солнца, и припали к нашим кружкам. Мы оба совсем вымотались, и нас мучила жажда.
Первым молчание нарушил Норман.
– Как вам кажется, есть у коровы шанс выкарабкаться?
Я уставился на свои порезанные, исколотые пальцы.
– Нет, Норман. Перитонита не избежать. А к тому же почти наверное в матке осталась порядочная дыра. – И я хлопнул себя по лбу, прогоняя мучительное воспоминание.
Никаких сомнений, что больше Беллу живой я не увижу, быть не могло, но болезненное любопытство погнало меня утром к телефону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110