Со вздохом осмотрела господарша незатейливые кушанья, приготовленные поваром на княжеской кухне. Мясо они могли есть только очень редко; на завтрак им приходилось, как простым крестьянам, довольствоваться мамалыгой, даже без приправ, просто с солью, и запивать это простое кушанье вонючей водой с небольшим количеством вина.
Наконец обычные посетители замка показались вдали; господарша со стесненным сердцем вышла к ним навстречу. Пан Доброшевский, всюду сопровождавший Тимоша в качестве его секретаря, с вытянутой физиономией шагал позади всех рядом с Кутнарским. Приятели давно помирились, а общее несчастие сблизило их, кажется, еще более.
Тимош горячо о чем-то рассуждал с Федоренком.
– Что нового? – спросила господарша.
– Худо старое, да не лучше и новое, – отвечал Федоренко.
– Что такое? – с беспокойством спросила господарша.
– Ляшского полку прибыло! – отвечал казак. – Князь Вишневецкий приехал сюда с отрядом. Сейчас вернулся один из наших разведчиков.
– То-то у них было сегодня ночью такое пированье!
Поотставшие паны приятели оживленно о чем-то спорили.
– Я же говорю пану, – тихо утверждал Кутнарский, – что теперь наше дело плохо. Висеть нам с паном на веревочке; князь Дмитрий не простит пану, что он служил казаку. Да и мне попадет.
– Отчего это пан полагает, что князь Дмитрий победит? – горячо возражал Дорошевский. – Мы можем продержаться месяц, а тогда придут татары, и наше дело будет выиграно.
– Пан наивен, как младенец, – с сердцем возразил Кутнарский. – Неужели пан думает, что князь Дмитрий для того приехал, чтобы ждать целый месяц, пока придут татары. Он будет искать случая отомстить своему счастливому сопернику, и да попомнит пан мое слово: он найдет этот случай.
В голосе Кутнарского звучало столько злорадства, что пан Доброшевский невольно исподлобья взглянул на него.
– Мне кажется, – угрюмо сказал он, – пан был бы очень доволен, если б этот случай представился.
– А почему бы нет? – быстро проговорил Кутнарский. – Не особенное удовольствие сидеть в этой клетке, и из-за кого? Из-за вздорной бабы и из-за грубого казака. Да если бы я только нашел какую-нибудь возможность, я сейчас бы убежал.
– Пан не шутит? – угрюмо спросил Доброшевский и приподнял брови, что у него всегда означало высшую степень волнения.
– Нисколько...
– Так я же имею сказать пану, что пан... – тут Доброшевский остановился, махнул рукою и проговорил:
– Э! Да все равно!
Разговор прекратился, так как пан Доброшевский догнал остальную компанию, а Кутнарский немного поотстал и подозвал к себе черномазого мальчишку, бегавшего по двору в качестве не то поваренка, не то рассыльного.
– Иохель! – тихо сказал он ему, сунув в руку клочок бумаги. – Сейчас беги к Янкелю и скажи, что это надо передать по адресу. Чтобы он разорвался, а передал, – прибавил он выразительно.
Не успели еще окончить завтрак, как явился казак с известием, что из польского лагеря прибыл парламентер. Все поспешили на вал. Впустить его в крепость или не впустить? – советовался Тимош с Федоренком и господаршей.
– Не пускай, батько, лучше съехаться за крепостным валом. Зачем ему видеть, что у нас делается.
– Спросим сперва, что ему нужно, – предложила господарша.
Парламентера подпустили к валу и спросили, зачем он приехал.
– С письмом от его королевской милости, – был ответ.
– Королевский посол! – пронеслось между казаками.
Королевского посла надо было принять с подобающей почестью.
Посла со всеми предосторожностями ввели в замок. Господарша наскоро облачилась в княжеские одежды и торжественно приняла его в большом зале замка с короной на голове, сидя на высоком кресле, заменявшем трон.
Посол отрекомендовался ей паном Маховским и передал грамоту короля.
Господарша прочла грамоту; на лице ее появилось выражение гордого презрения и гнева. Она поднялась с кресла и сказала послу:
– Его величество король польский приказывает мне сдать замок, но он забыл, что Молдавия никогда не была ему подвластна. Можно приказывать только своим вассалам.
– Его величество не приказывает вашей светлости, но советует, – заметил Маховский. – Он чувствует сострадание к тяжелому положению вашей светлости и осажденных и указывает на единственный возможный исход.
– Поблагодарите его величество за сострадание, – с иронией отвечала господарша, – но мы в нем не нуждаемся; мы продержались два месяца, продержимся и еще два, если то будет необходимо. Гетман уже близко; татарские войска тоже на полпути, и нам странно, что его величество считает нас такими малодушными.
Пан Маховский собирался возражать.
– Проводите посла, аудиенция кончена! – приказала господарша, обращаясь к окружавшей ее свите.
Не дав послу даже откланяться, господарша покинула зал и удалилась во внутренние покои.
Переговоры с послом отняли время, предназначенное для вылазки, ее отложили до следующего дня.
Пан Доброшевский внимательно следил за своим приятелем и видел, как вечером к нему подбежал какой-то черномазый мальчишка с клочком бумажки.
Пан Кутнарский быстро пробежал глазами написанное на клочке, затем высек огня и старательно сжег бумагу. Все это происходило шагах в двадцати от пана Доброшевского, следившего из-за угла. «Плохо дело, – подумал про себя Доброшевский, – он что-нибудь затевает».
На следующую ночь состоялась вылазка. Тихо, неслышно, как кошки, крались казаки, перелезая через вал, пробираясь во рву между густым кустарником и ползком извиваясь в густой траве. Немного поодаль, по самому краю оврага, тихо ползли две тени одна за другой, причем ползший впереди постоянно удалялся от общей линии, а следовавший за ним старался, по-видимому, не быть замеченным первым и держался от него шагах в тридцати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61