— А теперь, красавчики мои, потолкуем о наших делах. Позвали служанку, которая с трепетом приближалась к этим каннибалам, и велели ей принести еще вина. Это была толстая брюнетка с небольшой косиной. Галунье сразу нацелил на нее артиллерию своих влюбленных взглядов; он хотел было пойти за нею под предлогом, что, дескать, надо бы проследить, чтобы она нацедила вина похолодней, но Плюмаж ухватил его за шиворот.— Ты обещал властвовать над своими страстями, дружок, — с укоризной промолвил он.Тяжело вздохнув, брат Галунье сел. Когда толстуха принесла вино, ее отослали, велев более не возвращаться.— Красавчики мои, — начал Плюмаж-младший, — мы с братом Галунье не ожидали встретить столь блистательное общество здесь, вдали от городов, от многолюдных столиц, где обычно вы и применяете свои таланты.— Скажи-ка, — прервал его наемный убийца из Сполето, — Плюмаж, саго mio Дорогой мой (итал.).

, известны ли тебе города, где сейчас есть работа?И все остальные согласно закивали с видом людей, полагающих, что их достоинства недостаточно вознаграждаются. Сальданья поинтересовался:— А ты не знаешь, зачем нас тут собрали?Гасконец открыл было рот для ответа, но почувствовал, как брат Галунье наступил ему на ногу.Плюмаж-младший, хоть и считался в этой паре номинальным главой, имел обыкновение следовать советам своего помощника, осторожного и благоразумного нормандца.— Я знаю только, — начал он, — что нас вызвали…— Это я, — прервал его Штаупиц.— И что обычно, — продолжал Плюмаж, — когда вызывают нас с братом Галунье, надо кого-то прикончить.— Caramba! — воскликнул убийца. — Когда дело поручают мне, других звать нет нужды!Каждый принялся развивать эту тему в меру своего красноречия и хвастливости, после чего Плюмаж подвел итог:— Так что же, нам придется иметь дело с целой армией?— Нет, мы будем иметь дело с одним-единственным дворянином, — ответил Штаупиц.Штаупиц был приближен к особе господина де Пероля, доверенного лица принца Филиппа Гонзаго.Это заявление было встречено взрывом хохота.Плюмаж и Галунье смеялись громче других, но нога нормандца все так же оставалась на сапоге гасконца.Это означало: «Позволь, я поведу».Галунье с самым простодушным видом поинтересовался:— И как же зовут этого великана, который будет сражаться с восемью?— Из которых, раны Христовы, каждый стоит полудюжины добрых вояк! — добавил Плюмаж.Штаупиц ответил:— Герцог Филипп де Невер.— Но говорят, он при смерти! — воскликнул Сальданья.— Еле дышит! — добавил Пинто.— Совсем обессилел! Лежит в постели! В последней стадии чахотки! — наперебой кричали остальные.Плюмаж и Галунье не произнесли ни слова. Нормандец чуть заметно кивнул и отодвинул свой стакан. Гасконец последовал его примеру.Их внезапная серьезность не могла не привлечь внимания остальных.— Что вы знаете? Что вам известно? — посыпалось со всех сторон.Плюмаж и его помощник молча переглянулись.— Какого дьявола! Что все это значит? — воскликнул изумленный Сальданья.— Можно подумать, — вступил Фаэнца, — что вы собираетесь бросить дело.— Не слишком-то обольщайтесь, красавчики, — веско промолвил Плюмаж.Слова его были заглушены громогласными протестами.— Мы видели Филиппа де Невера в Париже, — кротко произнес брат Галунье. — Этот умирающий доставит вам хлопот.— Нам! — ответил хор голосов.Возгласы эти сопровождались презрительным пожатием плеч.— Вижу, — заметил Плюмаж, обведя взглядом своих коллег, — вы даже не слыхали про удар Невера.Все широко раскрыли глаза и насторожились.— Удар старого мэтра Делапальма, — пояснил Галунье, — которым он уложил семерых фехтмейстеров между рынком Руль и заставой Сент-Оноре.— Все эти секретные удары — вздор! — закричал Пепе Убийца.— Крепкая нога, острый глаз и хорошая защита, — объявил бретонец, — плевал я на все секретные удары.— Битый туз! Полагаю, красавчики, нога у меня крепкая, глаз острый и защита тоже неплохая, — с достоинством заметил Плюмаж.— У меня тоже, — добавил Галунье.— Одним словом, нога крепче, и глаз острей, и защита верней, чем у любого из вас…— А доказать это, — со своей обычной мягкостью предложил Галунье, — мы готовы, ежели вам будет угодно, хоть сейчас.— И тем не менее, — продолжал Плюмаж, — удар Невера не кажется мне вздором. Он трижды нанес мне укол у меня в академии. Вот так-то вот…— И мне тоже.— Укол в лоб, между глазами, три раза подряд.— И мне три раза, в лоб, между глазами!— Три раза подряд, а я даже шпагу поднять не успел, чтобы парировать!Шестеро наемных убийц слушали теперь весьма внимательно.Никто уже не смеялся.— Значит, — перекрестившись, заявил Сальданья, — это не секретный удар, а колдовство.Маленький бретонец сунул руку в карман, где у него, очевидно, лежали четки.— Так что, красавчики мои, правильно созвали всех нас, — торжественно произнес гасконец. — Тут говорили про армию;, так вот, я предпочел бы иметь дело с целой армией. Поверьте мне, на свете есть только один человек, способный противостоять со шпагой в руке Филиппу де Неверу.— И кто же он? — раздались шесть голосов.— Маленький Парижанин, — ответил Плюмаж.— Ну, это дьявол, а не человек! — с неожиданным восторгом воскликнул Галунье.— Маленький Парижанин? — раздались голоса. — А как зовут этого вашего Маленького Парижанина?— Его имя всем прекрасно известно. Его зовут шевалье де Лагардер.Похоже, это имя и вправду было известно всем мастерам шпаги, поскольку среди них воцарилось молчание.— Я никогда не встречал его, — произнес наконец Сальданья.— Тем лучше для тебя, дорогуша, — объявил Плюмаж. — Он не любит людей вроде тебя.— Это тот, которого называют красавчиком Лагардером?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33