Встречались иногда на улице, по праздникам, на ярмарочных гуляниях, здоровались, присылали подарки по случаю дней рождения… В общем, были хорошими соседями, не более. И я весьма удивился, когда именно заслугами приятеля детства получил заказ от купчихи. Правда, как потом стало понятно, двигало моим старым знакомым не желание помочь, а стремление почувствовать свое превосходство. Крошечное, но все же существующее, потому что в отличие от меня, мой погодок жил безбедно, занимая должность помощника Карин по любым поручениям, в том числе, и щекотливым. Правда, мечтой Харти всегда было оказаться на месте отца, в Регистровой службе, но связей не хватило, и юноше отказали. До будущих времен и некоторого, надо сказать, немаленького количества монет.
– Хорошо, не буду больше заводить такие разговоры.
– Ну, если ты серьезно настроен, почему бы и нет? – Харти пожал плечами, неприятно напомнив телодвижения жука-соломняка.
Сколько помню, парень всегда был нескладным. В детстве слишком тощий и угловатый, в юности голенастый, во взрослом возрасте – иссушенный: всего двадцать семь лет, а выглядит чуть ли не вдвое старше. И к простым лекарям ходил, и к магам, но все только разводили руками. Мол, ничего не поправишь, слабое здоровье досталось по наследству. Я мог бы чуть улучшить положение приятеля детства, но когда увидел в тусклых, слегка выкаченных глазах неприкрытую зависть, отбросил все мысли о предложении помощи. Потому что не понимаю, чему во мне можно завидовать. Внешности? Глупо. Не так уж я и красив. И красивее встречаются. Сильному телу? Это правда, болею редко, но есть недуг, который не вытравишь никакими снадобьями, зельями и чарами. По крайней мере, лекарь, умелый и опытный, старый друг моего отца, честно признался в своем бессилии. И Харти мне еще завидует? Вот дурак…
– Я не настроен. Просто все надоело.
– А-а-а… – протянул он, делая вид, что понял причину моего раздражения.
– Много на сегодня надо сделать?
– Не больше, чем обычно. А почему спрашиваешь?
– У меня готово только две дюжины.
Потому что часть беглянок вернуть в «шкатулку» не удалось: успели удрать в открытое окно. Или впитались в чердачную утварь, стены, крышу и все прочее. А мне ведь еще требовалось поработать над оружием, так что пришлось урезать заказ купчихи до последнего возможного предела.
– Ничего, хватит, привезли всего десяток.
– Это хорошо… Начнем?
Харти распахнул дверь в торговую комнату и насмешливым жестом пригласил меня пройти вперед.
С первым же шагом через порог фитильки светильников, развешанных по стенам, вспыхнули ярко-желтыми огоньками, и глаза на мгновение ослепли от тысяч бликов, отраженных прозрачными, полупрозрачными и искусно разрисованными гранями хрусталя. Он был повсюду: изящные подвески для нежных женских ушей и шеек, роскошные бокалы всех возможных размеров – для руки от детской до великанской, подсвечники, шкатулочки, статуэтки, изображающие все, начиная от зверюшек и заканчивая ликами богов… В Саэнне любят хрусталь и покупают, охотно переплачивая втрое от исходной цены. А моя задача – делать так, чтобы ни один предмет, выставленный в лавке, не покинул ее пределов без оплаты.
Хотя, вру, основное сделано до меня и за меня. Небольшая печатка с изображением птицы: мне видится, что это курица, Карин утверждает, что орел – вот и все приспособления. Маг, которому было поручено придумать способ защиты от воров, думал недолго и не слишком хорошо, стряпая заклинание, зато обеспечил меня невеликим, но постоянным доходом. Потому что печатка только задавала контур заклинания, а для его воплощения требовалась определенная заготовка.
– И где новинки?
– Вот. Только осторожно, они хрупкие до ужаса!
Да уж, хрупкие, вижу. И как стеклодувам удается делать такие тоненькие стенки? Кажется, что ничего и нет, один воздух, лишь еле заметно мерцающий мелкими пылинками. Красиво. А если в такой светильник поместить феечку, и вовсе глаз будет не оторвать… Впрочем, все эти красоты не для меня. Слишком дорого. Мое дело работать, а не любоваться.
Мягкие бока «бусинки» послушно расплющились в пальцах, превращающих шарик в лепешку, прилепились к основанию хрустального сосуда и приняли в себя оттиск печатки, а я, в который уже раз, но с прежним удовольствием отметил изменение ощущений. Только что ниточки заклинания были едва теплыми и совершенно гладкими, а теперь набрякли горячими и колючими узелками… Хорошо тем, кто способен это видеть! Наверное, красиво. Я могу всего лишь потрогать. Погладить. Щелкнуть пальцами… Мало? Да. Но мне хватает.
Откуда-то из коридора донесся странный звук, похожий на стон. Приглушенный, но отчаянный и четко отдающий болью.
– Кошку завели, что ли?
Харти, одновременно со мной проводящий опись поступивших в лавку товаров, недоуменно поднял взгляд от бумаг:
– Какую еще кошку?
– А кто там воет?
– Где?
– Сам послушай!
Он дождался повторения звука и скучно махнул рукой:
– А, это хозяйкин гость. Болеет он.
– Что за болезнь, если так стонет?
– Да вроде ухо застудил… – неопределенно ответил Харти, возвращаясь к своим делам.
Ухо? Плохо. Если вовремя не вылечить, можно и слуха лишиться, и разума. От боли.
– А что лекаря не позвали?
– Почему не позвали? Позвали. Только сам знаешь, как они не любят торопиться… Цену себе набивают.
Это верно, чем дольше человек помучается, тем благодарнее будет исцелившему… Так думают лекари, а у меня другое мнение: обезумевший от страданий скорее прибьет припозднившегося целителя, нежели от всей души поблагодарит. К тому же…
– Ты куда?
– Посмотрю, в чем дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20